Калинин взял их, быстро просмотрел. Шаид вроде отразил все, что знал. А знал он, как оказалось, немало.
Полковник бросил ему еще один чистый лист. Эдаев с удивлением посмотрел на Калинина:
— Я все написал! И все изобразил на схемах.
— Я вижу! Теперь пиши на мое имя заявление или рапорт, один черт, с раскаянием, что встал на путь терроризма. Что дальше, мол, не можешь участвовать в акциях против соотечественников, совесть замучила или еще что-то. В общем, сообразишь. В конце приписка — желая искупить вину перед своим народом, готов оказать федеральным властям посильную помощь в поимке или уничтожении главаря террористов Али Асханова и лиц, приближенных к нему, непосредственно творящих кровавый беспредел в республике. Пиши проще, без стандартных фраз.
Бандит посмотрел на полковника:
— Вы представляете, что будет со мной, если подобное заявление или даже копия попадет в руки Асханова? Меня же его псы на куски порвут!
— Безусловно! Но эта бумага не попадет в руки Асханова, естественно, при условии, если ты и дальше будешь вести себя правильно! В противном случае не обессудь! И давай быстрей! Нежелательно, чтобы Кадаев с Бусаловым заподозрили неладное! А нам, кроме писанины, надо еще кое-что обсудить. Так что поторопись. И не хера раздумывать, сам загнал себя в угол, лишив права на выбор. Его у тебя нет.
— А гарантии?
— О них ли сейчас говорить? Обсудим позже! Но в случае успеха моя помощь тебе будет весомой, ты сам оценишь это. Слово офицера. Пиши!
Пришлось Шаиду написать и такое заявление.
Забрав его и положив все документы в свой кейс, полковник задал неожиданный вопрос:
— Твой сотовый телефон работает?
Шаид удивился:
— Что?
Калинин повторил вопрос:
— Мобильник твой, спрашиваю, пашет?
— Конечно.
— Номер?
Эдаев продиктовал цифры.
Полковник ввел их в память своего телефона, назвал собственный номер, который Шаид должен был запомнить, приказал: