Следователь развел руки:
— Вот этого не знаю. Возможно и то и другое. После звонка адвокат спускается в подвал, где его встречает начальник караула и провожает в камеру.
— Дверь имеет глазок? Или в подвале установлены камеры слежения?
— Я был там всего один раз, но ничего подобного не заметил. Лестница упирается в массивную железную дверь.
— Ясно. А охрана адвоката? Она на каком этапе отсекается от этого Рукуфа?
— На входе в тюрьму.
— То есть на саму территорию ее не допускают?
— Нет.
Слово вновь взял заместитель резидента российской разведки:
— Мнение резиндентуры сводится к тому, что акцию предпочтительнее провести во время этапирования Карнаухова на казнь из Эль-Саида в Кайраун ранним утром тридцатого числа.
Павлов хотел что-то сказать, но Сургин остановил его, ответив Карасеву сам:
— Мы учтем ваше мнение. Для этого нам необходима подробная карта с указанием маршрута доставки заключенного, а также вся информация о конвое.
— Насчет карты проблем нет, а вот насчет конвоя точных данных предоставить не можем. Лишь предположения.
Сургин согласился:
— Давайте предположения.
— Сегодня в полдень запрошенный материал вам доставит Талал.
Заместитель резидента поднялся:
— А сейчас, извините, мы с Амалом вынуждены покинуть вас. Карту и расчеты резиндентуры, как обещано, вы получите в указанное время. Встретимся здесь же через двое суток, в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое июня. Возможно, с новой информацией, поиском которой сейчас занимаются все наши агенты.
Офицеры поднялись, попрощались. Сургин вновь закурил, Павлов, покрутив сигарету, прикуривать не стал.
Андрей взглянул на друга: