— Не знаю, к сожалению ли для вас, подполковник, или нет, но труп, как у нас говорят, чист! Я имею в виду то, что ваш бывший подчиненный абсолютно точно умер своей смертью, безвременной, но естественной. Никаких признаков насилия я не обнаружил, в том числе и остатков отравляющих веществ, которые за столь короткий срок от смерти до вскрытия не могли быть выведены из организма или раствориться в нем! По крайней мере, с такой отравой я еще не встречался! А опыт работы с ядами у меня богатый. У прапорщика внезапно остановилось сердце. Такое бывает довольно часто. И непредсказуемо, внезапно. Вот таково мое заключение, уважаемый Сергей Андреевич. Письменно оформить вскрытие?
Подполковник скривился:
— А кому оно нужно? Спасибо за работу, не смею больше тебя, Улугбек, задерживать. Только прошу, не афишируй причину своего вызова на заставу, яхши?
— Что я, враг себе, ваши люди не проболтались бы!
— Это уже моя проблема.
Врач уехал, Беляев закурил.
Прапорщик умер естественной смертью! И это теперь факт неоспоримый. Никто к его гибели не имеет никакого отношения, в том числе и майор Соколов. Что ж, это уже лучше!
Подполковник прошел к майору, стоявшему все время беседы начальника с врачом у шлагбаума, предложил:
— Виталий, отойдем?
— Как скажете.
Соколов последовал за Беляевым.
Они устроились в тенистой курилке, начальник отряда спросил:
— Деньги приготовил?
— Так точно! Теперь, думаю, долю Абдуламона надо его семье отдать?
Подполковник спросил:
— Какой семье? Первой, второй? Или поделишь бешеные для них деньги поровну? И как объяснишь столь щедрую выплату в дополнение к нищему по сравнению с твоими деньгами официальному пособию федерального правительства России по случаю потери кормильца на военной службе? Да тут же слух об этом разнесется по всей округе и ртов всем не закрыть! Ты этого хочешь?
— Нет, но…
— Никаких «но». Весь гонорар оставишь у себя. Деньги нужны живым, мертвым они ни к чему!
Майор спросил, меняя тему, изобразив до этого на лице удовлетворение решением Беляева:
— Как колонна «КамАЗов»? Прошла маршрут?