Наступал час окончательной расплаты, дольше задерживаться в квартире бандита было опасно, соседи, услышав выстрелы, могли вызвать милицию. Но Седой спросил:
— Ты мент?
— Хуже. Во всяком случае, для тебя.
— Я истекаю кровью, там, за трельяжем, 30 000 долларов в конверте, возьми и вызови «Скорую». Я потом тебе денег еще дам. Я умираю.
— Ты и должен умереть. Для этого я сюда и пришел.
Седой попытался закричать, но Стариков выстрелил ему в голову.
Потом прошел в комнату, выключил телевизор, музыкальный центр. Наступила необычная тишина. Пахло гарью. И смертью. Николай спрятал пистолет, подобрал гильзы, вышел в подъезд.
На площадке стояла Зоя. Стариков обратился к девушке:
— Никто в подъезде не появлялся? Выстрелы сильно слышны были?
— Нет, никто. А выстрелы? Словно хлопки, я бы не подумала, что это из пистолета.
— Дверь у Седого хорошая, плотная. Пойдем, Зоя, наша с тобой работа закончена.
— Седой мертв?
— Мертвей не бывает.
— Да, дела.
Они вышли на улицу, прошли до того места, где оставили машину. Сели.
Зоя спросила:
— А за что вы его убили?
— Долго рассказывать. Тебе жалко Седого?
— Мне? Ничуточки. Он все время беспредельничал, сюда таскал, не платил. Но это ладно, он не любовью занимался, а издевался. Как что не по его, бил ремнем. Я его ненавидела, за что же мне его жалеть?
— Ты откуда родом?