Жук приказал:
— Берешь в тумбочке мыло, щетку и подшивочный материал. Идешь в умывальник, стираешь мундир. Повесишь сохнуть, заберешь у дневального брюки. За полтора часа до подъема выглаживаешь форму так, чтобы об стрелки обрезаться можно было. Утюги в бытовке. Подшиваешь подворотничок с проволокой. У того же дневального получишь сапоги. С ними проще. Почистил, бархоткой шлифанул – и все дела. С подъема я заберу у тебя форму. Тумбочка в углу. Пошел.
Сержант взглянул на Волкова:
— Ты же, Волчок, сделаешь то же самое с обмундированием Батона. Вдвоем с Соней вам и работать будет веселей.
Батон швырнул свою куртку Дмитрию. Волков тоже автоматически поймал ее, но, как и товарищ, остался стоять на месте, дрожа от обиды и унижения.
Тут возник Липенко:
— Ни хера? А мое шмотье кто в порядок приводить будет?
Жуков ответил:
— Спокойно, Липа. Саму озадачишь. Тот, как был духом, так им и остался. Готов хоть жопу начальству лизать, лишь бы не трогали и не напрягали по службе. И потом, мы же не можем загрузить духов так, чтобы они свалились. Надо норму знать. И им отдых тоже требуется. Так что – никакого беспредела.
Он повернулся к молодым:
— А чего вы стоите? Или чего-то недопоняли?
Волков сказал:
— Я не буду стирать чужую форму.
Сержант изобразил крайнее изумление:
— Что? Что ты вякнул? Не будешь?
Дмитрий повторил:
— Не буду!
Жуков повернулся к Сонину:
— А ты?
Солдат ответил: