— Ты не веришь словам комбата?
— Не знаю. Но не мог он не знать, что происходит у него под носом. С его дотошностью, не мог.
Сонин сплюнул на траву:
— Ну, посуди сам! Если комбат связан с Лопуховым и взводным, разве он пошел бы на склад со мной? Зачем, если и так в курсе, что в «КамАЗах» героин. Он скорей тут же приказал бы заблокировать нас с тобой в казарме, а Кутенко срочно убрать товар со складов. И все! А потом объявил бы, что я ошибся. Короче, заткнул бы рот и мне, и тебе. Но он решает идти на склад, причем так, чтобы никто, кроме часового, естественно, нас вместе не видел. Часовой – ерунда. Убедившись в правдивости моих слов и после вызова фээсбэшников тот уже не помеха. Напротив – свидетель. Говорю тебе, комбат ничего не знает о героине. И желает раскрутить это дело. Видел бы ты, как он воспринял новость о наркоте. Его буквально трясло от бешенства.
Волков пожал плечами:
— Может, ты и прав!
— Да прав я, Диман! Прав!
— Будем надеяться.
В подразделении прозвучала команда на построение для следования в столовую. Подошло время обеда.
Вернувшись в подразделение в 15.00, личный состав получил полчаса на отдых.
Сонин, попросив товарища прикрыть его, двинулся к кустам у забора. Убедившись, что их никто не видит, Антон перемахнул через бетонные плиты. Волков хотел уйти в казарму, но предчувствие беды остановило его. Приняв решение, Дмитрий также перескочил за забор и бросился через дорогу в лес. Он видел, как товарищ поднимается по склону, и последовал за ним, соблюдая дистанцию метров в пятьдесят.
Комбат уже ждал солдата.
Когда тот вышел на тропу, недовольно спросил:
— Почему так долго?
Сонин объяснил:
— Так пока построение, пока марш с песней, развод, время и ушло. Но как только освободился, сразу рванул сюда! Не мог же я из строя выйти и на глазах у всех перемахнуть через забор?
— Ладно! Уверен, что никто из взвода не видел, как ты ушел из части?
— Так точно, товарищ подполковник, Волков на стреме стоял.
— Это тот, с кем ты за самогоном ходил?
— Так точно!