Пашин, прикурив сигарету, ответил:
— Не знаю, как мой напарник, но я ограничусь сауной, обедом с ужином и сном! Все остальное из меню моего обслуживания можно вычеркнуть!
Головин ухмыльнулся:
— Даже девочек?
На что Григорий отчетливо проговорил:
— Их и спиртное — в первую очередь!
Храмов поддержал Пашина:
— Сказанное Григорием касается и моей скромной персоны.
Голова пожал плечами:
— Как скажете! Вам решать, как отдохнуть. С этим определились. Теперь о режиме нахождения здесь. В доме и во дворе свобода ваших передвижений никак и ничем не ограничена. В пределах территории усадьбы можете находиться где угодно. За забор же выходить строго запрещено. Самостоятельно. Запрещено также пользоваться любыми средствами связи, так что, если у вас имеются при себе сотовые телефоны или пейджеры, прошу передать их мне!
Пашин спросил:
— И кем определены эти запрещения?
Головин изобразил улыбку, больше похожую на оскал мелкого, однако достаточно опасного зверя.
— Запрещения наложены теми людьми, которые послали вас сюда, а конкретнее — господином Саввой Яковлевичем Полесским. Еще будут вопросы?
Григорий бросил взгляд на Храмова.
Тот отрицательно кивнул головой.
Пашин ответил:
— Больше вопросов к вам нет.
— Вот и хорошо. Я, с вашего позволения, удаляюсь, так как на сегодня выполнил свою миссию. На сегодняшний день за меня здесь останется дед Ерема, он сейчас колдует в сауне. Все просьбы и пожелания к нему. Мы же встретимся завтра в 10.00. Тогда же и обсудим подробности той работы, ради которой вы сюда присланы. Все! Будьте, как дома! Я поехал!
Головин поднялся, прошел к выходу, на пороге обернулся, нехорошо улыбнувшись, сказал: