— С прессой знакомитесь?
— Так, просматриваю! Но ты не договорил, в чем я ошибался?
— В том, что только вы рискуете жизнью. Если акция сорвется, те лица, что ее задумали, не пощадят исполнителей. А исполнители и вы, и Храмов, и я, и все, кто работает на меня.
— Странно слышать от тебя такие речи. Раньше ты ничего подобного не допускал. Тебя гнетет задание?
— Как сказать? Не гнетет, а вот неуверенность какая-то присутствует.
Пашин усмехнулся:
— Тебе лично убивать людей приходилось?
— Нет! Бог миловал!
— Поэтому и неуверенность! Она пройдет! Тем более основную работу делать мне!
— На вас-то и надеюсь.
— Билеты на самолет привез?
— Конечно! Как и договаривались. Вылет сегодня в 16.00 местного времени.
Головин достал из бокового кармана легкой куртки пухлый лопатник, протянул Пашину паспорт на имя какого-то Ерофеева и авиабилет.
— Храмов уже поднялся?
— Да.
— Тогда завтрак — и вперед!
— Как скажешь. Мы в твоем подчинении.
Головин вызвал деда Ерему, распорядился приготовить легкий завтрак и попросить вниз Храмова.
Перекусив, по предложению Головина прошли в кабинет. Там опекун московских наемников неожиданно потребовал:
— А теперь, господа, прошу оставить здесь все лишнее! Кольца, браслеты, печатки, цепочки, часы.