«Матросская тишина»

Артема, никогда не страдающего приступами слепой веры в Христа, вдруг неожиданно покоробило. Он сжал челюсти и, повинуясь тронувшей его за плечо руке Тренера, шагнул на выход.

Финальный гладиаторский поединок должен был состояться в огромном ангаре вот уже второй год стоящего пустым номерного электромеханического завода. На протяжении всей поездки в салоне «мерса» стояло напряженное молчание. И только когда на горизонте уже можно было различить высотки нового спального района столицы, Виктор Анатольевич выбросил в окно хабарик, поднял стекло и, не оборачиваясь, тихо спросил:

– Грек. Как ты думаешь, откуда родом Аттила?

– Понятия не имею. Но он точно не из Рязани. Его родной язык – французский, – спокойно ответил Артем. Однако седьмое чувство подсказало ему, что вопрос был задан Киржачом отнюдь неспроста. И сейчас бывший чиновник сообщит нечто очень важное.

– Так думают все, – кивнул Виктор Анатольевич и хитро прищурился. – Потому что Стрелковскому и его команде нужно, чтобы все так думали. Правду об Аттиле знают лишь несколько человек…

Грек ощутил, как напрягся сидящий рядом с ним Тренер.

Но Виктор Анатольевич не торопился.

– Я сам узнал это всего неделю назад, – наконец, произнес Киржач. – Не скажу, что случайно. Наоборот. Я давно искал подходы к людям Стрелковского. В этом нам очень помогла юная супруга Арни, Мариночка. Кстати… теперь уже можно сказать… она – любовница Черта. Благодаря его толстому, вечно стоячему члену мы узнали много интересного. В частности, получили видеозапись боев. Потом девочка подсказала, с кем из ближнего круга муженька можно поработать, сначала выпороть кнутом, а затем сунуть пряник. И бикса не ошиблась… Так что эта информация обошлась мне в двадцать пять тысяч долларов. Но она стоит этих денег. До последнего цента…

Виктор Анатольевич сунул в рот сигарету и щелкнул золотой зажигалкой.

– Настоящее имя Аттилы – Олег. Фамилия – Гейсари. Родом он из Санкт-Петербурга. Мать – в прошлом гид-переводчик «Интуриста». Отец – алжирский бербер, из древнего знатного рода, сынок наследного принца или что-то вроде того. Во всяком случае, денег у папаши всегда было до задницы, да и внешне кобель приметный. Бабы вокруг него табунами вились. – Киржач ухмыльнулся. – Учился в Ленинграде, в ЛГУ. Пока не выгнали с позором за фарцовку и аморальное поведение…

Мальчишку с самого детства дворовая шпана доставала за черный цвет кожи. Матери даже пришлось отправить его к бабке в деревню, в Саратовскую область. Но и там местные не оставляли черномазого в покое. Пацану приходилось постоянно драться. Чуть ли не каждый день. Одному против толпы сельских оборванцев. В бабкином сарае он оборудовал себе нечто вроде спортзала и торчал там целыми днями. Тренировать его было некому, основных приемов ведения кулачного боя он не знал. И благодаря этому сумел разработать свою собственную систему тренировок. Результаты не заставили долго ждать – в одной из драк он сильно покалечил двух подкарауливших его на темной улице местных придурков, каждый из которых был на три года старше. В результате сел на пять лет в колонию для малолеток. Там сумел не только остаться мужиком, но и заработать кое-какой авторитет. Вышел. Понял, что в советской России с его цветом кожи ловить, кроме триппера, нечего, с помощью связей матери разыскал отца, добился приглашения в гости и уехал в Алжир. Там получил гражданство, принял ислам, сменил имя, стал вместо Олега официально зваться Абдаллахом. Попутно увлекся какой-то тамошней борьбой, усовершенствовав свою систему. Заработал титул абсолютного чемпиона Алжира по кумите.

Но в конце концов крупно поссорился с тамошними легавыми и удрал в Питер. К матери. Надо было как-то зарабатывать, и много. Тогда он примкнул к нигерийским наркоторговцам из мощного международного синдиката и быстро стал бригадиром боевиков. Вскоре в городе началась война за сферы влияния, между нигерийцами и активно действующими в Питере азерами-талышами. Самолично казнил захваченных азерботов. Но потом его группу, в полном составе, накрыл СОБР. Нигерийцы начали отстреливаться. Положили трех спецназовцев. В результате стычки в живых изо всей банды осталось всего двое. В том числе и Абдаллах.

Его осудили за убийства и участие в ОПГ, могли вкатать «вышку», но к тому времени уже объявили мораторий на смертные приговоры. Поэтому воткнули супермаксимум – двадцать пять лет – и отправили медленно гнить в Мордовию, в спецзону для иностранцев. Но Абдаллах и там сумел себя поставить, чуть ли не с порога став личным телохранителем тамошнего пахана по кличке Дядя Коля. Только вот несвобода – она несвобода и есть, как ни крути. С таким чугунным сроком легче надеяться на второе пришествие, чем на амнистию…

Киржач жадно затянулся. Нахмурил лоб, выпуская из носа две струи дыма.

– Каким образом Арни Стрелковский узнал, что в мордовской зоне пропадает отличный боец, – точно неизвестно. Впрочем, это не столь важно. Главное в другом – старому прохвосту удалось встретиться с Абдаллахом, сделать ему предложение, от которого тот не смог отказаться, а затем выкупить бойца. По согласованию с начальником колонии вместо него посадили другого негритоса. Кто их, черных, разберет, для непосвященного русака ленивые все на одно лицо. Ни одна мусорская проверка даже не чухнет, что произошла подмена. Количество контингента со списком совпадает – вот и порядок.

– К чему городить такие сложности? – не удержался от вопроса, судя по виду, весьма заинтригованный Тренер. – Гораздо легче просто объявить человека мертвым. Так всегда делают, когда выкупают зека из зоны на волю. Схема отработана. Если в документах он труп – никто даже искать не станет. Получай новую ксиву на другое имя и гуляй себе спокойно. Только пальцы нигде не оставляй.

– Логично, – согласился Киржач. – Но только не в случае с Аттилой. Жид Стрелковский хитер. И жаден. Он знал, что делает. У них с Аттилой контракт. На три года. Пока бербер побеждает, он купается в шампанском и живет как Крез, в относительной свободе. Если хоть раз проигрывает – сразу отправляется назад в Мордовию, гнить у параши. Для этого и понадобился живой двойник. Лоху черномазому просто хорошо заплатили, чтобы он три года парился за своего ленивого брата на зоне. А если повезет, то и меньше. Ведь в любой момент, если приспичит, можно легко сделать обратную рокировку. Гладиатор это знает. Если он продержится до окончания срока контракта, лох выйдет на свободу, а его, Абдаллаха Гейсари, просто объявят трупом. Короче… – Киржач вздохнул, – Аттиле осталось продержаться чемпионом всего… два-три часа, от силы… и тогда он окончательно обретет свободу. Вместе с новыми документами и кругленькой суммой американских денег.

В салоне «гелендевагена» повисла напряженная тишина. Киржач многозначительно хмыкнул и подвел черту:

– Так что сегодня у Аттилы по контракту последняя схватка. Стрелковский ни за что не кинет своего гладиатора, в мире боев без правил репутация у старика железная. Потому Аттила изначально верил ему, бился как зверь, больше двух с половиной лет разрывая на куски всех противников. И чем ближе финиш, тем яростней он дрался. Но именно сегодня он будет страшен, как никогда. Его можно понять – обидно отправляться назад в зону и гнить там еще двадцать лет, находясь буквально в шаге от победы… Вот такой расклад, Грек. Я не слишком тебя расстроил? Возможно, мне и не следовало рассказывать тебе эту… гм… душещипательную историю перед схваткой, но… Знаешь, мне почему-то кажется, что, зная про мотивы, движущие Аттилой, ты будешь биться еще упорнее. А? Что скажешь? Я прав?!

Виктор Анатольевич впервые за время поездки обернулся и пристально взглянул на Артема.