Рок

- А пойдем! - согласился я. - Пивом голову не обманешь.

И мы тоже направились в одну из узких извилистых улочек, отходивших от старинной площади с ратушей.

Но улочку мы выбрали совсем не ту, в которой скрылись два подонка, решавших, как они отнимут у какого-то Акимова деньги, предназначенные неизвестным убогим детям. Улочку мы выбрали совсем другую, чтобы избежать соблазна, если случайно наткнемся на этих двух конкретных пацанов.

А соблазн был, и немаленький. Вот тебе и Голландия, страна тюльпанов.

* * *

Королевский павильон, в котором проходил всемирный аукцион драгоценностей, издалека смотрелся как обыкновенная дачная веранда. Правда, подойдя ближе, мы убедились, что застекленные рамы, из которых состояли стены этого летнего павильона, имели причудливый фасон и были сделаны из мелкого чугунного литья, толстые стекла имели зеркальную фаску, а внутри все было отделано красным деревом и голубым бархатом.

В общем - ничего. Но у нас в Царском Селе есть сараи и поинтереснее.

Павильон располагался в глубине живописного парка со множеством извилистых дорожек, статуй и фонтанчиков. И, понятное дело, везде росли тюльпаны. Я не люблю эти юбилейно-похоронные цветы, и мне стало немного кисловато от их однообразного изобилия. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим портвейном не ходят, так что я засунул свое недовольство поглубже и постарался не обращать на тюльпаны внимания.

Мне не приходилось бывать на таких мероприятиях, и поэтому я предполагал, что это будет пафосная тусовка вроде церемонии вручения «Оскара». Но все оказалось гораздо скучнее. Простым гражданам, которые толпами слонялись по королевскому парку в компании приятелей, девушек, детей и собачек, до всей этой ювелирной оргии не было никакого дела, и они равнодушно бросали безразличные взгляды в сторону огромной стеклянной шкатулки, за прозрачными стенами которой ненормальные богачи насмерть бились друг с другом за право обладания каким-нибудь бессмысленным кусочком минерала в металлической оправе.

И, конечно же, вокруг павильона ошивались крепкие ребята в строгих костюмах, черных очках и с радиопилюлями в ушах. Они бдительно смотрели по сторонам и прислушивались к руководящим указаниям, звучащим в наушниках. Еще можно было увидеть нескольких фотографов и двух телеоператоров. И все. И никакой помпы. Так что, когда мы с Костей предъявили одному из стражей свои приглашения, он мельком взглянул на них, кивнул и, отвернувшись, зевнул, прикрыв рот ладонью.

У него на запястье, покрытом мелкими белыми шрамами, был вытатуирован орел, держащий в когтях молнию. Видать, раньше, до этой тоскливой халтуры, у этого парня была бурная и полная опасностей жизнь. А теперь все изменилось, и он охраняет выживших из ума миллиардеров, которые по большому счету никому не нужны. Как бы в доказательство моей мысли к одному из шикарных лимузинов, натыканных вокруг павильона, подковылял ушастый бассет и, подняв короткую ногу, пометил сверкающий бампер. Охранник ухмыльнулся и посмотрел на меня. Я ухмыльнулся в ответ и шагнул в дверь. Костя последовал за мной.

Внутри, как и следовало ожидать, было организовано нечто вроде небольшой сцены, на которой за кафедрой стоял лысый аукционист с деревянным молотком в руке. Двое его подручных вытаскивали на сцену бархатный планшет с закрепленной на нем безделушкой. Потом он объяснил, что это за безделушка, и начался торг. Тоска, да и только. Интересно, что никто из сидевших в зале, а было их человек пятьдесят, не больше, не пытался хотя бы рассмотреть предмет торга. По всей видимости, лоты были изучены ими уже давно, и их можно было даже не показывать.

Драгоценности меня не интересовали, самому их было некуда девать, а кроме того, если бы я показал здесь кое-что из того, что лежало в моей (теперь уже моей) пещере на берегу Волги, многие из присутствующих просто сдохли бы от зависти, не сходя с места. Итак, меня интересовали люди, я хотел найти человека, который смог бы купить кое-что из моих сокровищ, и я смотрел не на сцену, где потел размахивавший деревянным молотком ювелирный тамада, а в зал, на сидевших в королевских креслах богатеев.

Честно говоря, я не увидел ни одного приятного лица.

Наклонившись к Косте, я прошептал:

- Лившиц здесь?

- Нет его, - тихо ответил Костя, - да и не могло быть. Мы ему своим появлением все настроение испортили.

- Понятно.

Я снова стал изучать публику.

Костя толкнул меня локтем и тихо сказал:

- А вот посмотри-ка ты на этого арийца, - и он показал глазами на светловолосого мужчину лет сорока, сидевшего недалеко от нас в том же, что и мы, ряду.