Рок

Я объяснил ему ситуацию, естественно, не касаясь имен и обстоятельств, то есть рассказал о том, что один злодей ввел девушке культуру столбняка. Алена получила несколько уколов в разные части своего молодого тела, главврач поклялся именем профессора Бехтерева, что теперь опасность миновала, и я, наконец, успокоился.

После этого, оставив Алену в гостинице, мы с Костей арендовали за пятьсот долларов моторную лодку, положили в нее две лопаты и отправились обратно к пещере. Сказать по правде, когда мы причалили к тому месту, где несколько часов назад стоял ржавый «Степан Разинь», я начал волноваться.

Нам предстояло похоронить Наташу. Сначала я хотел организовать это по полной программе, на кладбище, с памятником, но потом вспомнил, что однажды уже делал этодля другой женщины. Повторяться не хотелось, и поэтому я решил просто похоронить ее в лесу, подальше от берега Волги. Закончив это невеселое дело, мы зашвырнули лопаты в кусты и, спустившись с обрывистого берега, залезли в моторку.

Старый «Вихрь» завелся не сразу, поэтому пришлось прибегнуть к волшебным российским заклинаниям, касавшихся матерей тех, кто его изготовил, а также родственников хозяина моторки. Заклинания подействовали, и мы, наконец, тронулись в обратный путь. Я оглянулся на медленно удалявшийся берег и подумал о Наташе, которая теперь покоилась в земле. Никто чужой не смог бы найти ее могилу. Уж об этом мы позаботились. То, место, где мы похоронили ее, было тщательно замаскировано дерном. Никто не должен был побеспокоить ее, и поэтому мы сделали все честно и аккуратно.

Да, мы постарались, как могли, и теперь Наташу могли найти разве что археологи из далекого и счастливого будущего.

В динамиках раздался щелчок и негромкий женский голос произнес:

«Через несколько минут наш самолет начнет снижаться для посадки. Экипаж: просит пассажиров пристегнуть ремни и не курить».

Я, отвлекшись от воспоминаний, начал искать завалившуюся куда-то пряжку ремня.

Наконец пряжка нашлась, я пристегнулся, и проходившая мимо усталая стюардесса поправила на мне ремень и привычно улыбнулась. Так, наверное, будут улыбаться на моих похоронах, подумал я, и хмыкнул. Стюардесса вопросительно посмотрела на меня, но я улыбнулся ей в ответ и отрицательно покачал головой.

Самолет медленно опустил нос и начал мягко проваливаться вниз.

Я всегда любил смотреть в иллюминатор, вот и сейчас уперся носом в выгнутое холодное стекло. Правое крыло, недалеко от которого я сидел, указывало вниз, и подо мной аккуратными прямоугольниками разного цвета медленно поворачивались голландские просторы. Самолет плавноскользил к земле и через несколько минут должен был приземлиться в аэропорту Амстердама, столицы тюльпанов и легализованного гашиша.

Допрыгаются когда-нибудь эти либералы, ох, допрыгаются…

Аукнутся им все эти наркобары, свободная продажа легких наркотиков, вся эта псевдосвобода с порнографией вкупе. Вот превратится Голландия в страну обкуренных недоумков, которые, кроме травки и постели, ни о чем не думают, задергаются тогда правители ихние, да только поздно будет. А хачики-то арабские - уже наготове. И тогда будут они всем заправлять, а голландцы безголовые переквалифицируются в гардеробщиков и дворников. И станут бородатым прислуживать. Гадом буду, так и случится, если не очухаются голландцы от своего либерального кайфа.

А вообще-то хрен с ними со всеми. У меня и своих забот хватает.

Внизу совсем уже близко замелькали служебные постройки с непонятными голландскими надписями, колеса со стуком зацепили посадочную полосу, и тут же турбины взвыли на реверсе. Почувствовав твердую землю, пассажиры радостно загомонили и стали аплодировать. Меня потянуло вперед, самолет катился все медленнее и наконец со скоростью обычного рейсового автобуса свернул на боковую полосу, ведущую к зданию аэровокзала.

Давешняя стюардесса вышла из-за занавески и сказала:

«Прошу всех оставаться на местах до полной остановки. К выходу мы вас пригласим».

Она повторила эту фразу на английском и на голландском и исчезла за занавеской. Ну что ж, как скажешь, подумал я и снова уставился в окно. Самолет остановился, и настала тишина, нарушаемая только негромкими разговорами дисциплинированно сидевших на своих местах пассажиров.

В Голландии я еще не был, подумал я, и тут проводница наконец разрешила нам всем выметаться из самолета.

Мы с Костей переглянулись и кивнули друг другу.