Графину показалось, что еще немного, и тучи треснут, из них потечет мерзкое месиво желто-зеленого цвета. Графин попятился назад, в пещеру, под прикрытие скалы. И тут услышал, как посыпались камни под чьей-то ногой.
Бежать, все бросить и бежать. Графин застонал, когда вспомнил, что к пещере ведет только одна тропинка. И именно по ней кто-то идет.
Перед глазами блеснула фикса Локтя. А еще он порезал местного. А еще принимал участие в изнасиловании, а еще… Курвы, еще он просто хотел жить, хотел бомбить лохов, харить девок, хотел просто ходить по этой долбанной земле и дышать воздухом.
Лезвие со щелчком вылетело из рукояти. Только суньтесь. Я, блядь, кого угодно порежу. В клочья.
Мент. Мент поднялся на площадку и оглянулся по сторонам. Точно ищет. Откуда же он мог узнать? Просто ткнулся наугад? На часы глянул. Неужели один?
Точно – один приперся сюда мент. Ему же хуже. Графин пригнулся и осторожно шагнул к милиционеру. Под ногами скрипнули камни, но мент не оглянулся. Глухой что ли? Все-таки начал поворачиваться.
Графин прыжком преодолел оставшееся расстояние и сильно ударил ножом в живот, почувствовал, как лезвие с хрустом вошло в тело, и с силой рванул нож в сторону.
Глаза мента полезли из орбит, словно он сильно удивился, что-то вякнул, но Графин не прислушивался.
– Что взяли? Взяли, мусора поганые? – крикнул Графин, увидев глаза мента.
Мент упал лицом вниз, Графин еле успел отступить в сторону. Нож остался в теле. Бежать, делать ноги, как можно быстрее. И Графин побежал. Через несколько секунд сзади послышался крик.
Мусор закричал от боли и от ужаса. Он увидел, что из раны, расталкивая разрезанную кожу, выпирает что-то скользкое на вид. Он видел свои внутренности, и это зрелище заставило его закричать. Он попытался удержать выпадающие кишки, но руки почти не слушались.
Как же так? Этого не может быть. Такого не могло случиться с ним, Игорем Ивановичем Мусоргским. А еще он увидел грязь на своих внутренностях, и первым его желанием было стереть эти черные комки. Может быть заражение крови. А он хотел жить. Жить.
Захрипев от боли, Мусор перевернулся на спину. Кричать он уже не мог, силы уходили быстро. Тучи опустились к самому лицу Мусора. Кто-нибудь! Хоть бы кто-нибудь подошел сейчас к нему. Может быть еще не поздно, может быть еще смогут его спасти.
Пистолет. Мусор нашарил пистолет. Если бы нож ударил всего на несколько сантиметров ниже, то попал бы в пистолет. За что? И кто его ударил ножом? Мусор никогда не видел этого лица.
Пистолет был скользок от крови, его крови. Мусор нащупал предохранитель и испугался, что не хватит сил его отжать. Есть. Предохранитель поддался легко. Мусор не стал поднимать пистолет над собой – сил на это уже не осталось. Он просто отвел ствол чуть в сторону и нажал на спуск. И не услышал выстрела. Так, словно в ладоши хлопнули. Он забыл про глушитель.
Если бы он взял свой табельный пистолет Макарова, гремящий словно пушка. Все рассчитал, все подготовил и теперь это обернулось против него.
Мусор, судорожно сжав пальцы, поднял пистолет. Тяжелый и скользкий. Левой рукой обхватив глушитель, попытался повернуть его, но пальцы только скользнули. Мусор судорожным движением вытер левую руку о рубашку, попытался открутить глушитель снова.
Заклинило. Еще вчера он с трудом привинтил глушитель к стволу, еще даже испугался, что ничего не получится. Если бы у него тогда ничего не получилось!
Если бы… Он бы все равно пошел к Васе и стрелял бы без глушителя. Мусор застонал.
Не может быть, чтобы все вот так кончилось. Не может быть. Сейчас должна прийти Нинка. Точно, сейчас должна прийти Нинка, которую он собирался убить. И она позовет… Кого она позовет?