– Палач считает, что есть.
– Не может же он на полном серьезе рассчитывать, что ты выполнишь его требования.
– Понимаешь…
– И не вздумай.
– Двести килограммов.
– Да он тебя…
– Что? Убьет? Он мог это сделать еще несколько часов назад. И кроме этого, он дал мне понять, что не хочет использовать взрывчатку.
– Я скоро приеду, тогда поговорим, – подумав, сказал Хорунжий.
– У меня нет времени.
– Тогда я еду к Центру.
– Ты сейчас едешь ко мне домой и ждешь моего звонка.
– Ни хрена.
– И ждешь моего звонка. Кто ты такой, чтобы мешать проведению операции? А я действительно наблюдатель, и мне как бы положено принимать в таком случае решение. Будешь меня ждать дома. И группу можешь свою отпустить праздновать Новый год. Вопросы?
– Вопросов нет.
– Тогда пока. С наступающим. Шампанское – в холодильнике.
– Пошел ты…
– Уже в пути. Ключ оставлю под ковриком.
Гаврилин положил телефонную трубку. Вот такие вот пироги с котятами. Их едят, а они, соответственно, глядят.
И как ведь все лихо закручено. Формально все правильно. Тут и обязанности наблюдателя, и необходимость выполнения приказа, и мягкотелый гуманизм.
И никакого выбора. Хоть так, хоть так.