Агееву очень не хотелось покидать спасительную темноту. Увидит вдруг кто. А если не станет на свет – никто не подберет. Нужно либо делать все, либо не начинать этого вообще.
Всего один шаг. Агеев глубоко вздохнул и чуть не закашлялся. Этим дождем свободно можно захлебнуться. Все. Агеев решительно шагнул вперед.
Ничего, естественно, не изменилось, просто исчезло все вокруг. Был желтый свет сверху, блестящая мишура дождя и он, Андрей Агеев, выставленный словно экспонат.
Или мишень, подумал Агеев через минуту. Глупо, конечно, но он не мог избавиться от мысли, что кто-то сейчас целится в него из темноты. Кому это нужно?
Наконец холод его настиг. Мышцы начали деревенеть. От холода или от страха? Все будет нормально. Кому это может быть нужно – подставлять его? А кому может быть нужно его вытаскивать?
Агеев почувствовал, как судорога свела скулы. Губы начали дрожать. Не может быть. С ним не могли поступить так. Как? Он ведь смог сделать это с людьми в караулке, смог же он сделать это с теми малолетками? Смог? Чем он лучше их?
Бросить все и бежать. Караула хватятся, в самом худшем случае, часов в семь. Крайний срок – в девять, когда привезут завтрак. У него еще есть от двух до четырех часов, чтобы попытаться скрыться.
Агеев вспомнил приказы, которые доводились несколько раз до личного состава. Сбежал, расстреляв караул, был обнаружен. И либо задержан, либо убит в перестрелке.
Нужно стоять и ждать. Его заберут, все будет нормально. Агеев всхлипнул неожиданно для самого себя. Губы кривились, и Агеев ничего не мог с собой поделать.
Рыдания начали сотрясать тело, Агеев присел на корточки и закрыл лицо руками. Несправедливо, несправедливо.
Его расстреляют. Перед глазами всплыло удивленное лицо Жильникова, искаженное ужасом и болью лицо Зимина. Шум дождя превратился в шум горячей воды, льющейся из разбитой батареи на изуродованное лицо начальника караула.
Агеев не сразу услышал звук мотора. А когда понял, что рядом с ним остановилась машина, резко выпрямился. Автоматы слетели с плеча, и он с трудом удержал их за ремни рукой. Больно ударило по колену.
– Долго собираешься так стоять? – спросил голос из темноты.
– Я… нет, то есть… это.
– Сюда иди.
– Я, да… – Агеев еще не веря, шагнул в темноту и увидел жигули шестой модели. Окно водителя было опущено и Агеев рассмотрел за ним темный силуэт.
– Железяки свои положи в багажник и прикрой брезентом.
– Да, я сейчас. – Агеев почти бегом бросился к багажнику, нашарил замок. Дрожащие пальцы скользнули несколько раз, потом крышка багажника поднялась.
Агеев подхватил автоматы в охапку, как доски, сунул их между запаской и канистрой, стащил с себя ремень с подсумком и штык – ножом, бросил на автоматы. Негнущимися пальцами зацепил край брезента, лежавшего там же. Прикрыл оружие. Захлопнул багажник.
Что дальше? Сердце остановилось. Агеев представил себе, как машина рывком набирает скорость и исчезает в дожде. Агеев шагнул было к водителю, но со щелчком открылась дверца с другой стороны.