– Как он? Ниче?
– Подходящий. Собак боится.
Во время этого короткого разговора я повертел головой и наконец сообразил что к чему. Дело в том, что тот, который выглянул из-за штабеля, был почти точной копией того, который меня привел. Они были братьями. Не близнецами, но очень-очень похожими. И телосложением, и рожами, и манерой разговаривать.
Второй, который выглянул из-за штабеля, был, наверное, на год-два постарше моего конвоира. В руках он держал блокнот с ручкой и выглядел очень по-деловому. Вроде образцового менеджера новой формации.
– Сейчас, – проговорил он, по-быстрому дописывая что-то в блокноте.
– Андрюха! – позвал за моей спиной младший, глядя куда-то в угол.
– А? – не поднимая головы, отозвался Андрюха.
– Я гляжу, наверное, банок придется еще прикупить, а?
– Посмотрим, – закончил писать Андрюха и исчез за штабелем.
Вынырнул он секунд через десять, уже не с блокнотом, а с огромным немецким тесаком.
– Пошли!
Он двинулся впереди, я за ним, а сзади Кирюха.
– Перерыв на воспитательный час! – крикнул Андрюха. – Шабаш, мужики!
Бомжи тут же бросили работу и повалились на пол кто где стоял, только цепи зазвенели.
– Воду выключь-то! – прикрикнул на кого-то Андрюха. – Чай, не колхозная!
Один из бомжей тут же поспешно выполнил приказ, и в цехе воцарилась гробовая тишина. Относительная, конечно. Что-то едва слышно шумело, журчала вода, стекая в отверстие в полу, но никаких движений и разговоров не было. Как в крематории.
– В общем, так, мужики, – сказал Андрюха, проходя к скорчившемуся возле стенки бомжу. – Времени нет, конвейер простаивает, поэтому мы по-быстрому. Эй! Последний раз спрашиваю: работать будешь?
Бомж, потревоженный ногой Андрюхи, слабо пошевелился и что-то неразборчиво пробормотал – вроде как в полузабытьи.
– Да он не может, – несмело вмешался кто-то из вороха мокрых лохмотьев. – У него что-то с брюхом…
– Заткнись, – незлобиво оглянулся Андрюха. – А теперь послушайте, что я вам скажу, мужики. Время у нас сейчас горячее, каждая пара рук на учете. Сами знаете, кабачок пошел. И кое-кто решил, что можно день-два поволынить и ему за это ничего не будет. А у нас, мужики, в деревне один день целый год кормит.
ebooksa