Охотник

– Он… я не знаю.

– О-о, да ты совсем плохой, – Буйвол присел на крыло машины, носком кроссовки несильно пнул Валентина в грудь. – Слухай сюды, пресса: я буду тебя мочить до тех пор, пока ты не вспомнишь, где твой кореш окопался. Наколочку на него ты мне по-любому дашь, падла такая.

Валентин попытался собраться с мыслями. Это было невероятно трудно – голова болела, перед глазами плыли разноцветные круги.

– Ну? Бум колоться?

– Я его не знаю.

– Ай, как некрасиво врать. Еще раз напоминаю вам, гражданин: добровольное признание облегчает участь.

"Ментовский" тон, на который перешел Буйвол, подсказал Паганелю решение.

– Он офицер ОРБ, вам не по зубам, – сказал Валентин.

Буйвол рассмеялся:

– Не смеши, писака. Ментов я за километр вижу… какой он, на хрен, мент? Менты на стрелках себя ведут по-другому – я-то знаю. Ну давай, колись, колись. Облегчи, так сказать, участь.

Валентин молчал.

– Ну, сам виноват, – произнес Буйвол и взял с верстака кусок толстого резинового шланга.

Избиение Валентина Буйвол начинал с ленцой – он был уверен, что интеллигентик сломается после двух-трех ударов шлангом. Потому что – вшивота… хотя, с другой стороны, встречаются и среди них характерные. Тот же Рафаэль, например. Из интеллигентов, а кремень… ну, ладно, сейчас поглядим, чего этот журналистик стоит.

Буйвол начал с ленцой, но, встретив "сопротивление материала", начал заводиться… Валентин молчал. Он пытался сосредоточиться на чем-то, что могло бы отвлечь от боли, но ничего не получалось. Уже не раз и не два мелькнула предательская мысль: а чего я так боюсь за Индейца? Он умен, осторожен и подготовлен к любой экстремальной ситуации. Он – офицер-десантник! Допустим, я назову этому быку адрес Чапая. Ну и что? Если они туда сунутся, то получат жесткий отпор. Индеец чикаться не станет – искалечит. Достаточно назвать адрес – и пытка прекратится… ведь это так просто – всего лишь назвать адрес.

Он обрывал себя, говорил сквозь боль: нет. Нет, это невозможно. Это – предательство.

Постепенно Буйвол начал звереть, удары шлангом сыпались без разбору. Потом он начал бить Валентина ногами. А Валентин только закрывал голову и продолжал молчать. Иногда Буйвол садился перекурить и тогда Валентин получал короткую передышку. Но постепенно он приближался к такому состоянию, когда человек перестает ощущать себя человеком, становится куском истерзанной плоти.

Буйвол сделал очередную передышку, сказал:

– Ты не понимаешь, пидор… пока я тебя только разминаю. Но ты, сука, уже начал меня доставать и скоро я возьмусь за тебя всерьез. Ты даже не представляешь, что значит "всерьез".

И снова принялся бить. У Паганеля была уже сломана рука и несколько ребер. Кровь из разбитой брови заливала лицо. Он уже потерял ощущение реальности и был готов сдаться. В этот момент за него решила судьба – он "отключился".

А когда пришел в себя, услышал человеческие голоса. Слов, впрочем, он не воспринимал.