Морозова не без усилия повернула ключ, потом толкнула дверь плечом. Та открылась.
Морозова включила фонарик, нашла лучом выключатель, зажгла свет. Пыльная комната была практически пустой, за небольшим исключением.
— Это… — Морозова слегка дотронулась носком ботинка до продолговатого металлического ящика, на котором стоял электрический чайник в компании нескольких старых фарфоровых чашек. — Это что?
Бородач пожал плечами, переставил чайник и чашки в другое место, наклонился и щёлкнул замками. После чего осторожно поднял крышку ящика.
— Хм, — сказана Морозова. — Это действительно то, о чём я думаю? Или у меня бред и я выдаю желаемое за действительное?
Мгновенно вспотевший бородач вцепился в крышку ящика и никак не мог решиться её отпустить.
— Я… — наконец выговорил он. — Мне никто не говорил… Никто не предупреждал… Что здесь будет такое…
— Так никто особенно и не надеялся, что у него получится, — пояснила Морозова и помогла разволновавшемуся бородачу опустить крышку ящика. Медленно и осторожно. Потом бородач так же осторожно закрыл ящик на замки. И перевёл дух.
Но пальцы его ещё некоторое время предательски дрожали.
7
Морозова оказалась права, и в лесу неподалёку была обнаружена «Газель», принадлежавшая наркоторговцам. Машину уже успели наполовину забить вещами из дома Левши — переносной телевизор, немецкий слесарный набор в стильном чемоданчике, обогреватель, кофеварка, узел с одеждой… Большинство из этого пришлось выбросить и заменить громыхающими металлическими ящиками разных размеров. Сверху для конспирации всё же набросали каких-то тряпок, а на тряпки посадили молчаливого мальчика Ису, который воспринимал все случившееся с абсолютным спокойствием. Морозова пыталась с ним говорить, но ответов так и не дождалась, из чего сделала вывод, что мальчик слегка обалдел от потрясения. Алексей был уверен, что с мальчиком все в порядке и что мальчик не забыл ничего, в том числе и крепкого тумака в лоб. Слишком много он видел таких вот чеченских мальчиков с внимательными глазами. Алексей помнил этих детей на улицах полуразрушенных городов, дети выглядели как будто ожившие кадры из старых фильмов про беспризорников. Первым естественным желанием было подозвать кого-нибудь из них, дать шоколадку и сказать что-то типа «Как жизнь, пацан? Тебя как зовут? А меня — Леха. Не напрягайся, всё будет нормально…» Ротный прочёл эти мысли на Лехиной физиономии и сказал, что он, конечно же, может дать пацану шоколадку, и пацан её даже возьмёт, но только потом он всё равно пойдёт ставить фугас на дороге для нашей техники, а попадись ему в руки «калаш» — непременно пальнёт в спину. «Ты же ему враг, — сказал ротный. — И никакими шоколадками это дело не исправишь. Привыкай, Леха». Со временем Алексей привык. Потому он и считал, что Исе повезло — нарвался только на кулак, а не на выстрел из гранатомёта. Случись такое во время зачистки опасного дома где-нибудь в Шали, выскочи на Алексея молчаливый чеченский мальчик, всё закончилось бы для Исы гораздо хуже.
А сейчас они ехали в Москву — сначала джип, потом «Газель», доверху забитые странными железками. Бородач ещё притащил целую охапку каких-то бумаг и системный блок от компьютера, который имелся в доме Левши, но был так хорошо спрятан, что наркоторговцы его не нашли и не забрали для продажи.
Харкевич сидел на ящиках и грустно разглядывал пятна грязи на брюках. Все сегодня вышло очень плохо. Но могло быть ещё хуже, если бы Левша решил бы не повеситься, а, скажем, сжечь себя вместе с домом… Если бы те трое бандюганов сначала пальнули в Харкевича, а уже потом стали бы искать в его карманах недостающую сумму долга Левши… Если бы бородач-эксперт не нашёл системный блок компьютера… Да мало ли всяких «если».
Все могло быть ещё хуже, но и без этих «могло» и «если» дела обстояли не блестяще. И судя по всему, Морозова не собиралась его прикрывать перед начальством Фирмы.
Стерва.
8
Пять дней спустя Харкевич переступил порог большого кабинета Большого Человека в очень большом здании. Харкевич был здесь в третий раз, и ему уже было знакомо это чувство — чувство, которое, вероятно, испытывает муравей, ползущий по полу приёмного зала в Большом Кремлёвском дворце. Разница в масштабах была неимоверная, и Харкевич ради поддержания здравомыслия не задавался вопросом — какого же уровня вопросы решают в этом кабинете, после того как таких муравьёв, как он, выставляют за порог лёгким щелчком пальцев. Одно радовало — муравья в Кремль всё же не приглашают и лимузин за ним не присылают. Харкевича пригласили и даже прислали машину. И от этого ему было ещё более страшно.
Большой Человек внимательно посмотрел на Харкевича и встал из-за стола. Харкевич тут же примёрз к месту и даже захотел вытянуть руки по швам, но не был уверен, как именно это делается. Большой Человек тем временем шагал к Харкевичу, и каждый его шаг — несмотря на то, что шагал Большой Человек по туркменскому ковру ручной работы — отдавался в голове Харкевича колокольным звоном.
Хозяин кабинета был Большим не только по размаху своей деятельности, но и по физическим габаритам. Он навис над Харкевичем, как девятый вал над растерянно крутящейся в волнах рыбацкой лодчонкой, а потом сделал нечто невообразимое.
Он поправил Харкевичу галстук. Осторожно подтянул узел кверху. Удовлетворённо посмотрел на результат своих действий и сказал: