Рождество по-новорусски

– С Мехтиевым что-то не поделили?

– С Саней? Не, С Саней мы сейчас кореши. Он, падла, у меня рынок овощной увел, «стометровку» откусил. Теперь хочет на оптовый рынок влезть. И в казино. Друзан, одним словом, – Гиря хохотнул. – Ладно, пошли. Где тут у вас метро.

– А при чем здесь я? – Гринчук оглянулся – пусто, только вдалеке какая-то компания весело строила снеговика.

– Если так глянуть, – Гиря наклонился и поднял пригоршню снега, – то ты как бы и не при делах. Но если глянуть по другому…

Гиря сжал руку, потом бросил получившийся снежок в ствол дерева. Снежок прилип точно посередине.

– Тебя, боюсь, это тоже коснется.

– Я должен испугаться?

– Ты? Нет. А вот подумать – стоит. – Гиря остановился и повернулся к Гринчуку. – Твои новые кореша знают, что это ты Сане про наезд на меня стуканул?

– Вы это о ком? – поинтересовался подполковник. – И о чем?

Гиря снова засмеялся:

– Веселый у нас с тобой базар получается.

– Новый год, – напомнил Гринчук.

– Праздник. Ты, кстати, я, понял, подарку не удивился. И моему приезду не удивился. Кто-то у Сани стучит?

– Зачем? Мехтиев с тех самых пор вокруг меня топчется, хочет дружить. На день милиции подарка не подарил, понимает, что в этот день взятки обычно идут. День рождения у меня в марте, ждать долго. Значит, Новый год остается. Я так и думал, что подсунет такое, от чего вроде и отказаться нельзя. С вашим визитом еще проще. Вы вышли из больницы – накопились дела. А Нина и «Кентавр» – ваши дела. Пацаны, и вправду, небось, мозги проели по этому поводу.

– Ты, кстати, Нинку не обижай. Она баба хорошая. Я это сразу понял, еще когда в секретарши ее к себе брал. Потому и сам не обижал, и пацанам запретил. И ты ее не обижай…

Гринчук сплюнул.

– Не сердись, Зеленый. Ты ведь не по злобе обидеть можешь. Просто забудешь, что ей может быть больно, – неожиданно серьезно сказал Гиря. – Ты крутой парень, умный. Меня тогда со взяткой просчитал, Андрея Петровича и следака своего, Чебурашку, подставил, чтоб он в ваше гестапо не стучал.

– Куда?

– Ну, в эту, внутреннюю безопасность, или как вы ее там называете.

Гирня резко обернулся на душераздирающий визг.