Теперь же, когда все вошли в дом, пригласив в качестве понятых двух местных жителей, Мария Федоровна дала, наконец, волю гневу.
– Мы здесь бываем очень редко, – сказала она. – Мой муж очень много работает, и ему совершенно некогда отдыхать. И все, что здесь происходит – нелепость и подлость. Глупая нелепая подлость!
– Ничего-ничего, – попытался успокоить ее Зимин. – Мы только посмотрим аккуратно – и все. Мы ничего здесь не потревожим.
– Вы уже потревожили меня! – воскликнула царица. – И что теперь будут говорить эти…
Мария Федоровна небрежно указала пальцем в сторону понятых.
– Успокойтесь, – следователь генпрокуратуры посмотрел на Зимина. – Начинаем?
– Да, – Зимин позвал техника с видеокамерой. – У тебя все нормально с аппаратурой?
– Совершенно, – техник на всякий случай показал большой палец. – Снимать?
– Давай, – Зимин отошел в сторону, уступая место перед видеокамерой следователю.
Включился рефлектор над видеокамерой.
– Четвертое июня… – начал следователь.
– Прекратите эту разборку! – Полковник уже кричал.
Ночь выдалась трудная, поспать не удалось совершенно. И то, что Али никак не соглашался ничего предпринимать, Полковником воспринималось очень болезненно.
– Поймите, – в который раз говорил Али. – Я не могу ничего сделать. Я могу только отозвать своих людей и попросить других сделать тоже самое.
– Так попросите.
– Они не выполнят моей просьбы. Тем более что я уже просил. – Али развел руками.
– А вы еще раз попросите, – подал голос Владимир Родионыч. – Хорошо попросите.
Ночь действительно была нетрадиционной. Али был приглашен в кабинет самого Владимира Радионыча для того, чтобы не терять времени на лишние телефонные переговоры. Владимир Родионыч хотел держать руку на пульсе. Именно так он объяснил свое желание участвовать в беседе с Али.
– Они не согласятся, – повторил Али. – О чем другом – они согласились бы подождать, тем более под гарантии уважаемого Полковника. Но дело в общаке. А это общий интерес. Там большие деньги.
– А ваши эти бунтари понимают, что мы можем их всех… – вспылил Владимир Родионыч.