– Вы ведь помните, что происходило в прошлом году, перед убийством Братка. Хорошо помните? Кто-нибудь бросился вам помогать? Кто-то встал рядом с вами плечом к плечу?
Полковник поставил стакан на песок.
– Это может начаться в любой момент, – сказал Гринчук. – И это не шантаж, это мой гонорар. За архив из Приморска. Его больше нет, все знают, что его нет. Знают наверняка.
– И некоторые сильно на вас сердятся за это, – напомнил Полковник. – Вы лишили их возможности даже поиграть намеками, будто есть архив, сохранился… Кстати, тут я подумал – архив этот, настоящий. То, что хранил в голове учитель, не могло быть ни для кого угрозой. Скорее, он держал в голове имена и адреса, а где-нибудь в подвале или пещере – безымянные пленки, фотографии… Я так думаю.
– А вы не думайте. Архив – погиб. Миша – взорвал, а Стоянов пробил пулей. Все задокументировано. И всё проходило очень явно… Мы постарались.
– Постарались, – согласился Полковник. – Я передам Владимиру Родионычу вашу просьбу.
– Мой приказ, – твердо сказал Гринчук.
– А не слишком ли много уверенности в собственно неуязвимости? Именно в связи с тем, что ваши друзья…
Лицо Гринчука превратилось в маску, выкованную изо льда. Гринчук встал с кресла и, проваливаясь в песок, пошел к лодке, где его ждала жена.
– Ну, вы ведь взрослый человек! – покачал головой Браток. – Вам же ясно все сказали – приказ. Я бы на вашем месте не рисковал и фильтровал базар. Это, выпасал бы хрюканину. До свиданья!
Не подавая руки, Браток ушел. Они втроем сдвинули лодку в воду, сели. Завелся двигатель. Инга помахала Полковнику рукой.
Лодка описала дугу, будто прощаясь с берегом, и ушла к яхте. Минут через двадцать на яхте подняли паруса.
Красивая яхта, подумал Полковник.
…Через два дня он вернулся домой, выдержал неприятный разговор с Владимиром Родионычем, сорвался на крик – чего не позволял себе никогда, – бросил все, уехал на дачу, потом через день вернулся, нужно было работать, дела не могли ждать…
А еще через два дня, Владимир Родионыч пригласил его к себе в кабинет.
– Присаживайтесь, Александр Викторович, – сказал Владимир Родионыч.
Потрясенный Полковник сел в кресло. Владимир Родионыч последний раз называл его по имени-отчеству… Полковник уже и не помнил, когда это было.
– Коньяку? – спросил Владимир Родионыч.
– Что случилось? – насторожился Полковник.
– Не знаю… – Владимир Родионыч положил на стол кожаную папку. – Помните, мы когда-то говорили о судьбе. О том, что ее не победишь… Откройте.