Фраера

Открыв дверь, Снежинский соскочил с высокой подножки джипа на пыльную глинистую землю и, как я видел по отражению в стекле, пару секунд спустя вальяжно опустился на заднее сиденье «альфа-ромео».

Я прикусил нижнюю губу и задумчиво перевёл взгляд с леса на тлеющую между средним и указательным пальцами сигарету.

Глава десятая

Тревожное ожидание

Значит, время пошло…

Вот будет любопытно, если боссы нациков на самом деле подожмут хвосты и пришлют гонца с аккуратно обмотанной резиночкой толстой пачкой долларов. Тогда вся грандиозная комбинация майора Пацейко рассыплется, как карточный домик от лёгкого щелчка по игорному столу.

А я встану перед выбором – брать в качестве компенсации за беспокойство их поганые бабки или, затолкав пачуху нарезанной американской бумаги глубоко в рот козлу Снежинскому, послать тварей к чёртовой матери.

Вопрос… Особенно если принять во внимание причинённый квартире ущерб и полное отсутствие на кассете вообще какой-либо записи.

Впрочем, не будем загадывать, ждать осталось недолго. Скоро они появятся.

Я сунул руку за край лёгкой замшевой куртки и, проведя пальцами по подкладке, нащупал спрятанный там шпионский микрофон, которым, как и кассетой-пустышкой, меня тоже снабдил заботливый майор, чей личный счёт благодаря нашей с Павловым фирме ежемесячно пополнялся на две с половиной тысячи долларов. Слегка наклонился и сказал:

– Филин, филин, я – удод! Приём… Вы все слышали? Пока идём по плану, даже можно сказать, что с некоторым опережением графика. Второй стрелки не понадобилось, откупные обещали доставить прямо сюда, и очень скоро…

Я надеялся, что Пацейко и его парни, засевшие в темноте стоящего неподалёку строящегося высотного дома, слышат меня хорошо. Иначе, прежде чем подоспеет помощь в лице группы захвата, я на самом деле рисковал получить по шее от спешащей сейчас на пустырь во весь опор банды отморозков. Серьёзно рассчитывать на то, что скинхеды так просто станут выбрасывать на ветер кругленькую сумму в валюте, было, конечно, наивно.

Снежинский, как и следовало ожидать, не торопился возвращаться в мой джип и по-прежнему сидел в «альфе», затаившись, как крыса в норе. Наверное, он больше всего на свете сейчас желал оказаться где-нибудь подальше от этого места, на котором, как адвокат прекрасно знал, в скором времени будет происходить жестокое избиение чересчур ретивого и жадного свидетеля. После чего произойдёт изъятие неразумно захваченной им на встречу кассеты.

Хотя вполне возможно, что я ошибался относительно мыслей и желаний Снежинского. Чужая душа – потёмки.

Внимательно оглядев пустырь, я понял, что это место выбрано бритоголовыми не случайно. Несмотря на кажущийся простор, выезд отсюда был ограничен.

С одной стороны пустыря возвышались огромные кучи щебня, продраться через которые смог бы разве что танк.

С другой – на всю длину тянулся деревянный забор, ограждающий строительную площадку и дом.

С третьей – пересекала пустырь наискосок свежевыкопанная траншея и лежали готовые для укладки огромные металлические трубы.

А прямо напротив раздолбанной дороги, именуемой улицей Камышовой, стояли в два ряда, образуя узкий проезд, зеленые строительные вагончики. Остановись в промежутке между ними, точно посредине, легковая машина, и выезд с пустыря становился наглухо заблокированным.

Поэтому прибывшие на место боевики, притормозив в проезде и оставив в машине одного водилу, могли не опасаться, что, распознав ловушку, я врублю мощный турбодизель своего «мерседеса» и рвану отсюда куда глаза глядят. А именно – прямым ходом в милицию, чтобы оставить там якобы имеющуюся у меня видеозапись вторжения в квартиру.