— Это могут быть только предварительные результаты, — осторожно заметил полковник. — Дело, похоже, очень непростое.
— Я пока и не требую от тебя какого-то серьезного результата, — сказал Яковлев. — Меня интересует вся информация по этому делу. У меня имеются кое-какие соображения на этот счет. Поделюсь при встрече!
— Спасибо.
— Кстати, ты не задавался вопросом, почему изумрудные прииски заморожены?
— Вокруг этого крутятся очень большие деньги, Москва хочет забрать их себе, а местная элита не отдает. Сейчас решается вопрос, кому сколько должно перепасть.
— Значит, не могут разделить?
— Получается, что так. В прежние времена два процента от прибыли шли непосредственно первому лицу, — полковник умышленно не называл фамилии. — Сейчас мало что изменилось.
— Понятно. Значит, как разделят, так сразу запустят.
— Именно так. Все штольни находятся в хорошем состоянии, никаких затоплений, воду систематически откачивают, так что к работе приступить они могут хоть завтра.
— Что ты знаешь о тех парнях, которые сброшены в карьер под Изумрудным?
— Они были так называемыми хитниками. Давно занимались самоцветами. На Урале у них были отлаженные связи. Привозили камни в Москву, где их и сбывали.
— За это их и убили?
— Не совсем так. У нас есть оперативная информация, что, кроме изумрудов, они пробовали заниматься еще и алмазами. Не исключено, что именно за это и поплатились. Слишком здесь серьезные деньги.
— Мне тут звонили из Москвы, просили взять это дело на контроль. Отец одного из убитых парней работает в администрации Президента.
— Сделаю все, что смогу.
— Кто из милиции занимается этим делом?
— Майор Журавлев.
— Толковый?
— Вполне.
— Параллельно нужно провести собственное расследование.