— И что они там? — насторожился Фомич.
— Те, что в борделе? Знамо чего, — важно отвечал постреленок, — до барышень большой интерес. Мадам Зубова свеженьких девок привезла из-под Ярославля. Кому девичьего мясца попробовать не охота! — веско высказался шкет.
— А ты что, уже пробовал? — с интересом посмотрел Фомич на пацаненка.
— А то! Разве я хуже других? — обиделся подросток. — Уже год как с бабой живу.
— Сколько же тебе лет, Сявка?
Пацаненок утер пальцем влагу, выступившую под носом.
— Тринадцать. А моей бабе тридцать будет. Вот такая здоровущая, — развел он руками, — и не обхватишь. А баба она с пониманием, и накормит, и спать уложит…
— Кто же она такая?
Разговор неожиданно увлек Фомича. У него пропало ощущение, что разговаривает он с мальчишкой. Просто сошлись два мужика и накоротке решили потолковать о бабьих прелестях.
— А она здешняя, с Хитровки, — лениво отозвался пострелец, — пирожками на базаре торгует… с капустой, — сладко проглотил он слюну. — Варькой зовут.
Константин Фомич невольно улыбнулся. Варька Капустница на Хитровке личностью была известной и специализировалась на подростках. Многие из жиганов вспоминали ее со щемящей тоской и по сей день обращались к ней не иначе, как мамка. А после удачных налетов одаривали платками и золотыми безделушками. Имея такое покровительство из бывших и вошедших в силу любовников, она чувствовала на Хитровке себя уверенно: никто не осмеливался обидеть ее даже худым словом. А если бы подобное произошло, то злыдень накликал бы на себя немилость многих жиганов и в подворотнях на улицах Хитровки еще на один неопознанный труп сделалось бы больше.
Косте Фомичу и самому удалось попробовать прелести Капустницы, и он убедился, что в искусах любви во всей Хитровке ей нет равных! Но продолжать связь он не желал, опасаясь получить финку в бок вот от такого же сопливого ревнивца.
В последние месяцы Варька Капустница быстро стала набирать вес, и если так пойдет и дальше, то через год-два она сумеет потеснить с пьедестала непотопляемую мадам Трегубову.
— Молодец, хорошая у тебя баба, — одобрил выбор пацана Константин.
— А то! — воскликнул Сявка, оставшийся доволен похвалой авторитетного жигана. — Прежде чем Варьку разложить, мне пришлось месяца два ее охмурять. То крендель ей поднесу, то монету какую-нибудь подарю. А когда однажды срезал золотые котлы у одного захарчеванного фраера, так сразу ей в подарок принес, — не без гордости продолжал пацан. — Ну, здесь она не устояла. Пирожки свои тут же сложила, и мы с ней на хату пошли.
Костя Фомич вновь улыбнулся, представив, какой нелепой выглядела возлюбленная пара: огромная, раздобревшая на пирожках Варька и худенький подросток, едва дотягивающийся макушкой до ее увесистых грудей.
Впрочем, Хитровка — страна контрастов, здесь еще и не такие чудеса случаются.
— Ладно, что там еще заметил? — потерял интерес к похождениям мальца Фомич.
— На малину к Федоре трое жиганов зашли. Раньше я их здесь не видел. Уркачи к ним подвалили, спросили, откель гости, а они говорят, что из Мурома.
— Точно жиганы, не легавые? — скрывая тревогу, спросил Фомич.