— Ее больше нет.
— Это следует понимать, что вы ее убрали как ненужного свидетеля?
Кадык Слободина судорожно дернулся:
— Этот вопрос к Петру Сидоровичу… Под угрозой стояла вся операция.
Маркелов сунул пистолет в карман. Он не раз наблюдал, как на многих находит красноречие, стоит только навести на них ствол пистолета. Сейчас был тот самый случай.
— Хорошо. Ты меня убедил. Что с ним делать? — Маркелов посмотрел на Андрея, который, опершись об ограду, отстраненным взглядом смотрел перед собой. Хотя что он, собственно, может там увидеть? Разве что покосившиееся кресты.
— Пускай идет на все четыре стороны! — хмыкнув, сказал Андрей. — И пускай портфель свой забирает. Если начнет брыкаться, так я наш разговор записал, — он вытащил из кармана диктофон. — А теперь проваливай!
— Да, да, сейчас, — Слободин заковылял от страшной ямы.
Местность он не знал, потому что двигался как раз в противоположную сторону от дороги.
— Что ж, пойдем и мы, — вздохнул Маркелов. Зябко поежившись, он добавил: — На меня все эти кладбища как-то очень уж угнетающе действуют. Знаешь, что меня удивляет? — Маркелов распахнул дверцу.
Карасев привычно устроился на водительском кресле.
— Что?
— Куда подевался Круглов? От него уже третий день ничего нет.
— Может, загулял? Теперь нам известно, что он подвержен некоторым слабостям.
— Слабости, разумеется, есть, но он даже ни разу не опоздал на работу. А тут не объявляется целых три дня. Тебе не кажется это странным?
Карасев развернул автомобиль.
— Да, что-то на него не очень похоже…
Походка у Слободина была тяжелой, шел он медленно, будто бы пьяный, спотыкаясь. Он сутулился, будто взвалил на свои плечи тяжелый груз. Даже в росте уменьшился.
— У меня такое чувство, что мы его вообще никогда не найдем.
— Вы думаете, что он останется за бугром? — живо поинтересовался Андрей.