Пятым сверху значился Кирсан Ерин, или просто Ерема, бывший однокашник, парень из параллельного потока. Человек до невероятного контактный и очень легкий в общении, но вместе с тем весьма авантюрного склада. Оставалось очень странным, как это, при его внутреннем легкомыслии, он сумел дорасти до поста начальника отдела в Министерстве финансов. Он был тем человеком, от решения которого зависели весьма важные процессы. Маркелова не удивило, что на контакт он пошел сам. Разумеется, не столько из-за денег — хотя благополучие у него всегда было в почете, — сколько из-за ложного представления о романтике.
Ну что тут поделаешь, нравится человеку, когда в его жилах пьяно гуляет кровушка!
А вот это полнейшая неожиданность!
Ну кто бы мог подумать?! Степан Курахин — любимец курса, балагур, бабник, да и вообще большой умница. Как он мог оказаться в этом списке? Может быть, к контакту его подтолкнул шантаж? Прожита уже почти половина жизни, и наверняка в ней имеется нечто такое, что хотелось бы утаить от широкого круга. Наверняка угодил в разработку, а опытные волчары прошлись по нему глубоким уровнем проверки и сумели выявить нечто такое, что способно было перечеркнуть не только его прошлые заслуги, но и перепачкать вторую половину жизни. Ради чего он решил пойти на предательство? Любовная связь, гомосексуализм, а может быть, педофилия?
Следующий документ — а это был листок обычного формата — оказался не менее любопытным. На нем было напечатано около трех десятков фамилий, а под ними уверенным, широким росчерком приписано: «Перспективные в вербовочном плане». Документ был чем-то вроде рабочей записки, напротив некоторых фамилий стояли вопросительные и восклицательные знаки. Попробуй разберись, какую смысловую нагрузку вкладывал в них автор записки. Дальше ждало еще одно серьезное открытие. На листке вместо шапки крупными буквами было выведено «ФСБ. Аналитический отдел». А ниже аккуратным почерком третьеклассника были написаны еще восемь фамилий, напротив каждой — краткий психологический портрет. Красным карандашом помечены наиболее негативные черты характера. Напротив одного из них, некоего Шадронова А. С., было написано, что он предпочитает французский коньяк, склонен к авантюрным поступкам. Рядом с тремя другими именами аккуратно написано: «…Большие амбиции, весьма благодатный материал для вербовки». Здесь же несколько фраз, взятых в красную рамку: «…Неудовлетворен нынешним положением, расположен жить красиво, имеет серьезные обиды на руководителя. Весьма благоприятный материал для вербовки».
Маркелова не покидало ощущение, что именно здесь кроется главная информация, из-за которой пришлось взламывать сейф. Но он старался не показать своей заинтересованности.
Чуть приподняв голову, Маркелов посмотрел на Петра Сидоровича и увидел, с каким интересом тот изучает списки. Радужка глаз увеличилась, отчего лицо приобрело какое-то хищное выражение. Применительно к данному случаю можно было сказать: «Смотрит в оба!»
— Ты кого-нибудь из них знаешь? — как можно равнодушнее спросил Петр Сидорович, подняв глаза.
Отрицательно покачав головой, Маркелов уверенно ответил:
— Никого! Эти фамилии мне ни о чем не говорят.
Вот здесь в полной мере ему пригодились пейзажи, висевшие на стенах. Достаточно было взглянуть на пруд, заросший желтыми кувшинками, как тотчас начинаешь приобретать благостное расположение духа. Так бы и жил в таком состоянии!
На лице Петра Сидоровича отразилось облегчение. Уголки губ удовлетворенно поползли вверх, а вот плечи слегка опустились, как если бы сбросили тяжелую ношу.
— Хорошо… А здесь что? — Он поднял конверт из толстой желтой бумаги. — На ощупь плотный. Что же там лежит?
Уверенно распечатав, Петр Сидорович вытряхнул на стол чертежи и какие-то эскизы.
— Ни хрена себе! — удивленно поднял он брови.
На эскизах был изображен транспортный самолет с указанием всех его технических данных. Маркелову достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что к ним в руки угодила сверхсекретная информация. Обычно такие вещи хранят за семью печатями, и с каждого, кто к ним притрагивается хотя бы единожды, берут подписку о неразглашении. А тут чертежи свободно разложены на столе. Безо всякого внутреннего трепета их можно сунуть в карман, чтобы потом продолжить ознакомление где-нибудь в курилке между глубокими затяжками. А ведь такие секреты положено стеречь не менее прочно, чем жизнь Кощея Бессмертного.
Чертежи транспортного самолета были сброшюрованы — так удобнее смотреть. Транспортный самолет типа «Руслан», причем последней модификации. Эдакая птичка, способная забросить сто двадцать тонн груза в любую точку планеты.
— Похоже на «Руслан».
— Я об этой штуке уже слышал немного. Его функции значительно расширены, увеличена грузоподъемность. Я плохо разбираюсь в технических данных, но у него абсолютно другая электронная начинка.
— Например?
ebooksa