— Плотный. Среднего роста. Волосы русые.
— Это он… Что тебе говорил этот человек?! — схватил Чертанов Барсукова за рукав.
— Только не надо так волноваться, — мягко освободился Владимир Васильевич от захвата. — На первый взгляд ничего особенного. Но, пообщавшись с ним, начинаешь понимать, что у него вырабатывается девиантное поведение.
— Что это значит?
— А вот что… Он начинает мыслить не так, как прежде. Не забывай, что у него другое сердце. А это накладывает серьезный отпечаток на психику. Человек становится более внушаем, готов к психологическому влиянию извне. Весьма дурной симптом!
— Он ничего не рассказывал о себе?
— У нас с ним были откровенные разговоры, — туманно сказал Барсуков.
— Я бы хотел знать, о чем шла речь, — твердо сказал Чертанов, положив руки на стол.
— Кхм… Кхм… Это врачебная тайна. Обычно все то, что говорят мне мои пациенты, не уходит дальше этого кабинета, — доктор сделал круговое движение рукой. — Психиатр как священник, он не имеет права разглашать симптомы болезни и все, что с ней связано.
Владимир Васильевич опять начинал раздражать, и Чертанов сдерживался из последних сил.
— Я же из милиции, — сдержанно напомнил он.
— Изволь, — неожиданно легко согласился Барсуков. — Он сказал мне, что человек, который стал его донором, участвовал в боевых операциях и был снайпером. Впоследствии он был убит, когда стал расстреливать прохожих из снайперской винтовки с высотного дома. Видно, у него произошли какие-то психические отклонения… Так бывает. Самое настораживающее, что с некоторых пор мой пациент стал ощущать в себе какие-то чужеродные симптомы. Ему вдруг тоже захотелось вооружиться винтовкой и точно так же стрелять по прохожим. Подобное поведение следовало бы назвать эффектом подражания. Я не стану загромождать тебя научными терминами, все это очень хорошо изучено и описано в соответствующей литературе. Скажу только, что сначала у человека появляется какая-то навязчивая идея. Потом она приходит все чаще. Затем закрепляется в его подсознании. А скоро и вовсе становится его сущностью. По-другому можно сказать так — она сводит его с ума. И он не успокаивается до тех пор, пока не воплотит ее в жизнь.
— Ты хочешь сказать, что твой пациент скоро возьмет снайперскую винтовку и пойдет стрелять в прохожих? — ужаснулся Чертанов.
— Хм… Ты меня не совсем правильно понял. Для этого должны быть еще какие-то внешние факторы. Так сказать, благоприятная среда. Почва. Например, каким образом он пойдет стрелять в прохожих, если никогда не держал в руках винтовку?
— Разве он ничего не говорил о своей прежней жизни?
— Вот это меня как раз и настораживает. Он сказал, что был военным.
— Так вот, этот человек первоклассный снайпер.
Чертанов впился взглядом в лицо Барсукова, пытаясь проследить его реакцию. И она не заставила себя ждать. Физиономия врача удивленно вытянулась. Откинувшись на спинку стула, он произнес, растягивая слова:
— Ах, вот оно как! Конечно, я догадывался, что он бывший военный. Но чтобы вот так… Да-а, ты меня озадачил. Значит, ко мне он пришел не случайно. Он просил помощи, а я не сумел оценить это в полной мере… Хочу сказать, что за свою врачебную практику я наслышался немало всяческих откровений. В конце концов, к ним просто привыкаешь. Что удивительно, об этом говорили люди самых разных возрастов. Но когда заговорил этот человек, то я сразу понял, что здесь что-то не так, — покачал он головой. — Я проводил психологическую коррекцию, советовал заняться аутотренингом. Но теперь понимаю, что все это недостаточно. Нужно было проводить активное вмешательство в его психологическое состояние. Да-а, ты меня озадачил. По-другому это называется клиника! Честно говоря, я не думал, что у него она столь серьезная. Теперь осознаю, что у него навязчивые маниакальные наклонности.
— Значит, можно ожидать, что он осуществит задуманное?