Медвежатник

Старое лицо Парамона невольно тронула улыбка:

— Если бы он знал, у кого деньги спрашивает, то сурово бы не смотрел.

— Ему же невдомек, что год назад я бы мог купить его богадельню вместе с теми, кто в ней находится.

— Если хочешь, могу замолвить за тебя словечко. Авось не откажет старику.

По невозмутимому лицу Парамона невозможно было понять — говорил он серьезно или просто шутил.

— Ничего, — отмахнулся Савелий, — как-нибудь справлюсь. Выйду на большую дорогу с кистенем в руках, вот и заработаю себе копеечку.

— Молодец, чувство юмора не растерял, значит, еще есть надежда. Деньги, что ты в катране оставил, хозяин в тот же день передал в приют…

— Знаю. В газете прочитал, — вяло произнес Савелий, всем своим видом давая понять, что эта тема его не интересует.

— Пробовали разыскать того, кто пожертвовал, так и не нашли.

— И не найдут.

— А то объявился бы, Савелий Николаевич, — с надеждой протянул Парамон. — Может быть, государь бы тебя орденом каким-нибудь пожаловал за меценатство. Глядишь, в нашем деле бы это пригодилось.

— Если бы они знали, откуда я раздобыл эти деньги, то вряд ли у них хватило решимости наградить меня орденом. Так что оставим это.

— А газеты ты читаешь, Савелий?

— Как-то поостыл к этому занятию, — честно признался Родионов.

— Напрасно.

— И что же там пишут?

— Про Елизавету!

Губы Савелия криво дрогнули — воспоминания болезненно отразились на его усталом лице.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Она сейчас в полиции.