Глава 2
Барков вызвал к себе в кабинет только двоих. Полковника Стреженкова и майора Губицкого. Оба оперативника заняли места в креслах напротив генеральского стола и выжидательно уставились на шефа. Барков не спешил начинать этот нелегкий разговор. Предавать самого себя и подчиненных — не самая лучшая из его служебных обязанностей. Но сейчас выбора не было.
Барков отложил в сторону карандаш, который вот уже несколько минут он нервно и старательно крутил между пальцев, откашлялся и покосился на скромно сидящего в дальнем углу кабинета мужчину с густой шевелюрой и такими же роскошными седыми усами. Мужчина был в штатском, но по его осанке, посадке головы и манере держаться несложно было угадать в нем человека военного. Стреженков и Губицкий не могли не заметить присутствия постороннего в генеральском кабинете, вопросов задавать не стали. Ни одному из них это просто не пришло в голову. Надо — значит, надо. Баркову виднее.
— Анатолий Сергеевич, это полковник Стреженков и майор Губицкий, о которых я вам уже рассказывал, — Барков представил своих подчиненных седовласому незнакомцу, большая часть лица которого находилась в тени. — Они как раз и занимаются тем делом, которое… — генерал не закончил фразу, посмотрел на оперативников и сухо добавил, представляя им визитера: — А это генерал ВВС Анатолий Сергеевич Глушко.
Сотрудники ФСБ коротко переглянулись, и Стреженков кивнул. Какие-либо еще пояснения в данном случае были просто излишни. Обоим оперативникам и так стало понятным, что означает эта встреча. Дело, которое у них находилось в разработке, было связано с недавним крушением пассажирского лайнера. И если к ним пожаловал генерал ВВС, то это так или иначе связано с произошедшей катастрофой.
Барков помолчал, словно желая закрепить произведенный его последними словами эффект, и продолжил:
— Вам известно, что пассажирский лайнер разбился не просто так. Конечно, тут был и недосмотр со стороны диспетчеров аэропорта. Не помню, как их фамилии… Но основная причина катастрофы — столкновение лайнера с военным самолетом, случайно оказавшимся…
— Позвольте мне самому объяснить, — подал голос Глушко.
Он пригладил рукой волосы, поднялся со стула, на котором сидел, и приблизился к расположившимся в креслах оперативникам. Остановился у них за спинами и уперся руками в подголовники кресел. Ни Стреженков, ни Губицкий теперь не могли его видеть, а поворачиваться к генералу ВВС лицом было как-то не с руки. Барков негромко хмыкнул, по достоинству оценив этот нехитрый психологический прием.
— Наш самолет, который столкнулся с пассажирским, — Глушко говорил негромко и проникновенно. Его голос словно обволакивал. — Он… Как бы это сказать?.. Не совсем обычный, что ли. Экспериментальная модель, разработанная в рамках программы национальной безопасности, утвержденной Президентом Российской Федерации. Им управлял всего один пилот, и, честно говоря, мы были готовы к неудаче. Первый блин комом, как говорится. К тому же роковую роль в случившемся сыграла непогода. Мы потеряли контакт с пилотом, когда он сбился с курса, и в итоге… Черт возьми, вы и так знаете, что произошло в итоге! Жертвы… Много человеческих жертв.
— Да, мы об этом знаем, — сдержанно откликнулся Стреженков, все так же не поворачивая головы.
— И оставлять этот вопиющий факт без внимания мы, конечно же, не имеем права, — как ни в чем не бывало, с прежними интонациями продолжил Глушко. — Однако… — он выдержал демонстративную паузу, — разработки экспериментальной модели самолета, о которой я вам говорил, были сверхсекретными…
Глушко вышел из-за спин оперативников и, оказавшись к ним лицом, протянул им обоим неизвестно откуда взявшиеся листы бумаги.
— Ознакомьтесь, — сухо предложил он.
Губицкий первым взял в руки документ. Его примеру, немного поколебавшись, последовал и Стреженков. Барков при этом, как отметили оба оперативника, демонстративно смотрел на стоящую прямо перед ним фотографию в золоченой рамке, где, как было известно каждому сотруднику ведомства, было изображение его дражайшей супруги. Генерал словно отгородился невидимой стеной от всего, что происходило в его личном кабинете.
Пока Стреженков и Губицкий читали, Глушко стоял, заложив руки за спину, и легонько покачивался на носках туфель.
— И что? — Стреженков нахмурился.
Из прочитанного ему и так в принципе уже все стало предельно ясно, но хотелось, чтобы предложение Глушко было все-таки озвучено вслух. Как можно небрежнее полковник передал военному документ обратно и скрестил руки на груди. Губицкий задумчиво потер пальцами переносицу. В области желудка появилось какое-то неприятное урчание. Такие симптомы частенько появлялись у него на нервной почве.
— Никакого военного самолета в деле не должно фигурировать, — Глушко изобразил на лице скупую улыбку.
— Не получится, — Стреженков покачал головой.