Он вздохнул и помолчал, наверно, заново переживая те страшные минуты…
— Потом я просил какого-то начальника связаться с бандитским главарем, предлагал себя взамен дочери и внучки. Чеченский изверг отказал… Дальнейшее происходило как в тумане, точно глаза мои смотрели сквозь запотевшие очки: переговоры, штурм, стрельба, взрыв… И сотни мертвых тел, извлекаемых из-под завала…
Старик схватился иссохшими ладонями за голову, свез чалму на лицо, и плечи его легонько задрожали. Он еще долго оплакивал свою дочь и любимую внучку, а нежные дуновения ветерка с реки бережно колыхали редкие и совершенно седые волосы…
Яровой впервые пришел в себя, когда Чиркейнов вынес его к обочине дороги у южной окраины села Нижний Ларс. За восемнадцать часов, отделявших раннее утро от событий у злосчастного тоннеля, богослов протащил его на себе почти пять километров. Дедова душа к сему моменту, казалось, и сама была не прочь распрощаться с изнеможенным телом. Уложив на сухую прошлогоднюю траву раненного командира, он повалился рядом и долго не мог унять клокочущего дыхания…
— Где колонна? — внезапно прошептал кто-то поблизости.
Улем не отреагировал, полагая, что слова пригрезились в одолевавшем от усталости сне.
— Где колонна? — немного громче прохрипел голос.
Тогда он приподнялся на локтях и с радостным удивлением посмотрел на офицера:
— Костя-майор, я рад тебе сообщить: мы с тобой живы. А колонна…
Левый глаз молодого человека скрывался под слоями окровавленных бинтов, правый же пристально смотрел на табарасана…
— Я не видел последствий взрыва, — честно признался тот, — но и не слышал идущей на север техники. Когда мы свалились вниз, сверху доносилась только стрельба, а моторы перестали гудеть.
— А дальше?.. Что произошло дальше?
Ризван Халифович сел, скрестив по-турецки ноги и, неопределенно вскинул к чалме брови:
— Самолеты прилетали; шумели гусеницами танки, идущие по шоссе с севера на юг; и ружья долго наверху трещали. А после наступила тишина.
— Тишина… — негромко повторил Яровой.
— Ты полежи здесь в кустах, Костя-майор. А я схожу в аул и вернусь за тобой.
С этими словами Чиркейнов встал и, покачиваясь на непослушных ногах, побрел в Нижний Ларс…
Старец в покрытой пылью чалме, в изодранном и местами перепачканном кровью халате, бывшем когда-то табачного цвета, обходил небольшое село. Он внимательно осматривал встречных прохожих, оценивая всякого придирчивым, привередливым взглядом. Изредка, выбрав кого-то по известным только ему критериям, подходил, заводил разговор… Большинство осетин исповедовали православную веру, мусульман среди них попадалось не много. Тем удивительнее выглядела бы встреча среди немногочисленных жителей Нижнего Ларса с убежденным приверженцем Ислама.
И все же встреча эта произошла…
— И давно ли ты обращаешься в молитвах к Милостивому Аллаху, сын мой? — вел неторопливую беседу знаток Корана.
ebooksa