– Две тысячи. Рублей. Но денег уже нет.
– Это я уже слышал. – Курлычкин раскрыл бумажник, извлек двести долларов и шагнул к Виталику. – Держи, пузан. Ты здорово прыгал. Я чуть с ума не сошел.
48
Уже полчаса Маргелов слушал взволнованную речь Валентины и все больше хмурился. Она говорила, а ему не нужно было даже анализировать сказанное, чтобы убедиться в очередной глупости бывшей коллеги. Ну сколько раз ей можно намекать, да что там намекать – говорить в открытую, что да, он жалеет ее, понимает, но есть предел и терпения, и понимания.
– Ты соображаешь, что говоришь, Валентина?
– Я же не требую от тебя невозможного. Вернее, я ничего от тебя не требую, просто так сложились обстоятельства, что...
"Как мне все это надоело!.. Ну почему именно на меня, как снег на голову, свалилось это дело? Другой близко не подпустил бы Ширяеву к материалам следствия, разговаривать бы не стал. А я... Что она говорит? О какой безопасности? Ну да, все правильно, а кто подумает о моей?"
– Гарантия моей безопасности – это Максим. За себя я совершенно спокойна.
Маргелов хотел посоветовать Валентине посмотреться в зеркало. Следователь видел перед собой взволнованную женщину, на ее щеках застыл болезненный нервический румянец, глаза светились нездоровым блеском. Даже подрагивающие руки выдавали ее крайнее возбуждение. В таком состоянии она готова была совершить последнюю ошибку в своей жизни.
Маргелов изо всех сил старался отговорить ее – мягко, помня о том, что до этого Валентине в основном приходилось слушать его либо раздраженный, либо откровенно недовольный голос.
– Валя, мы договаривались с тобой, помнишь?
– Помню: до первого трупа.
– Да посмотри ты на себя в зеркало! – не выдержал следователь, срываясь на крик.
– Вася, – более мягко произнесла Валентина, – я поняла, что проиграла. Но не лишай меня последней возможности хоть как-то поквитаться с этой мразью.
– Даже ценой собственной жизни... – Маргелов многозначительно кивнул. – Надо же какая самоотверженность! Ну-ну...
– Вася, помоги мне.
– Ты несешь полный бред. Ты бы только послушала себя со стороны. Тебе начинает казаться, что за трое суток ты перевоспитала Максима Курлычкина, что он полностью на твоей стороне, возненавидел своего папашу, всячески старается помочь тебе, несмотря на то, что продолжает держать руки за спиной.
– Представь себе, это так. И перестань махать руками.
– Попомни мои слова, Валя: как только он окажется на свободе, первое, что сделает, – постарается побыстрее найти тебя и "отблагодарить". Этот змееныш ничем не лучше своего папаши. А его бывшая жена? Я говорил тебе, что любой контакт с кем-либо из окружения Курлычкина стопроцентно приведет к провалу.
– Зря ты так... Максим неплохой парень.