Диверсанты из инкубатора

– Не имеет значения, – ответила Татьяна.

– А что имеет значение? Для тебя лично, что имеет значение?

– Ваши распоряжения.

– Правда?

– Да.

Матвеев чувствовал издевку в голосе Татьяны… и боялся ее как воплощение единой команды. Он тихо порадовался, что рядом нет Кунявского. Его приводили в трепет его поведение, его интонации, все, что он делал, изображал, даже воздух, который он выдыхал, и боялся заразиться от него. Чем? Что за зараза сидит в нем? Он схож с джинном, вырвавшимся из бутылки.

Вот и еще одна группа вышла из-под контроля. Любой робот, любая запрограммированная тварь рано или поздно выйдет из подчинения.

«Кунявский выполнит любой приказ».

«А кто будет искать группу Кунявского? Курсанты предыдущего курса, может быть? Или сам Щеголев?»

Он вздрогнул, когда снова увидел Татьяну.

– Наверное, вы неправильно поняли, Александр Михайлович. Мы убрали Скоблика. Но остались Михей и Дикарка.

Убрали Скоблика.

Колеса долбили этими словами: «Уб-рали. Скоблика. Уб-ра-ли».

И только на середине пути, когда до Венеции оставалось около ста километров, Матвеев взял в руки сотовую «игрушку» Кунявского и, словно не мог остановиться, стал смотреть кадр за кадром. Он видел джип «Ниссан», Михея на переднем кресле пассажира, смутную тень полковника на месте водителя, силуэт Скоблика на заднем сиденье. Какие бы чувства сейчас ни кололи Матвеева, но джип, набитый предателями, произвел на него сильное впечатление.

Известие о нападении на госпиталь догнало Матвеева на железнодорожном вокзале Венеции Санта-Лючии. «Жареные» новости шли по центральному каналу. Возле каждого телевизора толпы встречающих, провожающих. Не было видно привычных ярко-желтых пограничных лент – место происшествия и без того было надежно огорожено.

Матвеев увидел труп постового, лежащего вблизи ворот. Вспышки фотокамер создавали иллюзию движения. Казалось, он издыхал от нехватки влаги, корчился в красной луже, похожей на кровь.

Еще один труп. Лежит свернутый калачиком, кажется, будто парень сильно замерз.

Матвеева полоснула острая жалость к Скоблику. Он представил его дома, в каком-то закоулке, где он, надышавшись клея, уснул в неудобной позе.

А вот полицейская хроника. Карабинер на первом этаже госпиталя, сотрудник службы безопасности на втором.

Матвеева затошнило. Он зашел в бар и первым делом попросил солонку. Высыпав соли чуть-чуть на ладонь, лизнул. Тошнота быстро отступила. Он заказал водки. Выпил не закусывая. В голове стала проясняться реальная картина инцидента в госпитале.