Надо было самому, не теряя времени, действовать – сразу же после того, как он услышал в телефонной трубке голос Антона. Ему нужно было немедленно…
Что немедленно? Хватать пистолет и бежать? Куда?!
Где гарантии, что Никишин находится рядом? Это просто домыслы, рожденные желанием скорее повидаться с Антоном. Бредовые желания.
Нет, не бредовые. Бредовыми они были поначалу. Он вызвал Германа, тот приехал. Стрелял. Значит… Значит, это он, Рябов, опоздал; действительно, нужно было самому хватать пистолет и бежать. Вниз.
Ну да!
Рябову тогда не пришла эта мысль в голову, но сейчас он вдруг подумал, что если бы он поступил так и побежал вниз, то Антон Никишин в это время спускался бы сверху; подполковник бы выходил из подъезда, а убийца входил в его квартиру. А там Ирина, Санька.
«Еще немного, и я окончательно рехнусь».
Из спальни вышла Ирина.
Михаил впервые видел на ее лице сочетание озабоченности, усталости, нежности и… злости.
Она молча смотрела на него.
Впрочем, ее лицо было красноречивее любых слов, Рябов глядел на нее только две-три секунды. Не выдержав, он отошел к окну.
Прошла минута. Две. Рябов ждал, когда к нему подойдет Ирина и встанет рядом. Молча. Постоит, приводя его и себя в норму. Она это умеет. Только она умеет это.
А еще он ждал, когда двор будет взят в кольцо. В бесполезное кольцо. Они явно опоздали.
Рябов, наверное, при желании мог воспроизвести то, о чем ему не успел сказать Антон: что он устал, находится в безвыходной ситуации. Люди, оказавшиеся в сходном с Никишиным положении, тянулись именно к старшим по званию. Они проделывали невероятные вещи, иногда совершали ради этого еще одно или несколько преступлений. Эта непонятная тяга отключала часть мозга и слепо вела по спирали. Для психологов это был интересный вопрос.
Отогнав полупустые мысли, Рябов вернулся к телефонному звонку.
Он что-то говорил о «Скорой помощи».
«Может быть, его еще можно спасти».
Боль парализовала только руку, отдавая в плечо. До того как наступила общая слабость и к горлу подкатила тошнота, Андрей, почти не глядя, резко ударил ногой назад.
Несомненно, он попал, каблук ботинка встретил сопротивление, которое мгновенно с хрустом сломалось. Неприятный хруст повторился, когда Андрей нанес еще один удар в голову старика.
Герман не упал. Он нелепо сложился пополам, как тряпичная кукла: его голова покоилась на собственных коленях. Он был стар, кости оказались слишком хрупкими, чтобы вынести достаточно сильный удар. Когда Андрей, преодолевая накатившую слабость, наклонился над ним, из пробитого виска экс-генерала выкатился сгусток темной крови. И все. Сердце уже не билось.
ebooksa