Формула боя

Рябов недолго думал. Отложив газету, он спросил:

– Вы думаете, что Дробов хочет столкнуть мусульман и…

– Именно. Мусульман и русских, русских и иудеев… Это гражданская война, как бы замешенная на религии. В этом случае и Сталин, и Дробов правы: и брат не идет на брата. В прямом смысле слова.

Рябов подумал про себя, что в принципе это возможно, но привести в действие трудно. Он чуть ли не каждый день слышал публичные заявления прессе лидеров «красных», «коричневых» (и не только) партий о том, что те уже готовы обложить Кремль и Дом Правительства танками, и не считал это особо серьезным. Рябов и сейчас называл это болтовней. Однако генерал Дробов резко отличался от прочих, он не слыл пустозвоном, скорее его можно было отнести к политическим молчунам. Он редко выступал, но, как говорится, метко. Взять хотя бы окончание его интервью: и брат не идет на брата. Молчун-невидимка. Всем бы политикам такой имидж.

– Вы это имели в виду, когда говорили о просторе мысли? – спросил Рябов.

– Да, только бы нам не опоздать.

Рябов, глядя в черные глаза Берегового, подумал, как бы тот не накаркал.

И как в воду глядел.

На них свалилась вереница чрезвычайных происшествий.

Вначале последовало трагическое сообщение о гибели журналистки газеты «Проспект Независимости» Светланы Рогожиной. Судя по всему, местонахождение трупа и известие о ее смерти сообщили сами убийцы. Потом краткое выступление по поводу гибели Рогожиной по телеканалу, которое сделал редактор газеты: в эфире прошел краткий сенсационный материал о готовящемся взрыве в мусульманской школе боевиками организации «Бетар»; шокировало то, что организатором выступал раввин синагоги. Вслед за этим показали жуткий материал: миллионы телезрителей увидели взрыв школы. Было ясно, что это – спланированная акция, снятая на пленку. Редактор газеты, комментировавший кровавые события, вновь заявил о незащищенности представителей «четвертой власти»: «Еще одна жертва – молодая журналистка Светлана Рогожина. Но она все же сумела передать материал, который ясно указывает на ее убийц». Редактор самоотверженно произнес название организации имени Иосифа Трумпельдора.

Репортаж был довольно продолжительным, он захватил и Рябова, и Берегового. Оба подумали, что это не очень умно и несвоевременно.

На самом деле это было только началом.

По своим каналам Береговой получил информацию о взрыве в школе при синагоге, а спустя минуту-две о смерти раввина.

– Вот и ответные меры, – тихо проговорил он. – Я не сомневаюсь, что это дело рук самого Дробова. Он работал под исламистов.

– Почему вы так считаете? – спросил Рябов севшим голосом, хотя сам знал ответ. Со времени выхода в эфир материала Светланы Рогожиной прошло не больше получаса, а реакция уже была: взрыв в синагоге и труп раввина.

Это был именно тот «простор мысли», о котором говорил Береговой. Неважно, кто произвел взрыв, – кто-либо из мусульманских организаций или люди Дробова, мусульмане пока с этим разбираться не станут, не успеют, но вот газават[7] будет объявлен незамедлительно. Так и случилось, но чуть раньше в милицию поступил звонок от стихийно возникшей группы исламистов, которая взяла на себя ответственность за взрыв. Никто не подумал в то время, что даже на стихийное возникновение нужно время, равно как и на то, чтобы заложить бомбу и успеть расправиться с организатором террористического акта – раввином. К тому же сама формулировка «стихийно возникшая группа» была довольно-таки страшной. Она мгновенно породит множество себе подобных, и священную войну нельзя будет контролировать или как-то обуздать. Помимо этого, всколыхнутся все движения и формирования мусульман по всему востоку России. Это был точно рассчитанный удар Дробова.

Растерявшийся Рябов нашел в себе силы подумать о русских. Нетрудно догадаться о роли генерала в этом деле. А оно было следующим. Во время большой смуты Дробов должен взять инициативу в свои руки; подобное произойдет только в том случае, когда в этой смуте будут принимать участие русские. Итак, если русские принимают участие, Дробову потребуется возглавить мятежное движение.

Большинству митингующих абсолютно все равно, кто кричит им с трибуны и ведет за собой, – «красные», «коричневые» или «зеленые». Во время таких – часто стихийных – походов цвета они особо не различают. А так как у нас во всем виноваты жиды и все беды от них, то дело идет как надо. Во всяком случае, уже вошло в привычку винить во всем евреев и прочих пришлых, только не себя. И с кровавой пеной у рта доказывать это. Умереть – и не признать вины. «На могильной плите прошу написать: «В моей смерти повинна жидовская морда».

Голова разболелась, однако Рябов продолжал рассуждения.

Дробов управляет стихийным процессом, он направляет его в нужное русло, каким-то образом подчиняет людей себе. Для коммунистов, которых большинство в этой рассерженной толпе, он коммунист. Для либералов, таких же реакционеров, – он либерал. Для голодающих и обманутых он – надежда. То есть он один для всех, настоящий лидер. Если проследить перспективу, получится, что к нему потянутся или, во всяком случае, будут искать контакты с ним и лидеры коммунистов, либералов, других партий. Тем более что многие из них «еврейский вопрос» считают одним из важнейших.