— Все.
Выбросив кувалду, Толик вылез из ямы и опустил бьющую выше бункера мощную струю монитора на остаток грунта.
— Поешь, — посмотрел на часы Глеб Борисович. — Через десять минут все одно по малой пускать. Захарыч придет съемку делать.
— А вроде ничего пошло, — подмигнул ему Иван. Пригладив черные усы, расправил плечи. — Так, глядишь, по окончании сезона и…
— Сплюнь, — сердито посоветовал Глеб Борисович. — Золото, оно, как баба красивая, капризное. День идет, потом на-ка, выкуси. Кончилась жила, и хоть грузи грунт да облизывай, пирит идет.
— Я не глазливый, — возразил Иван, но все же трижды плюнул через левое плечо.
Тугая струя монитора начала медленно опадать.
— Захарыч пришел, — поднялся Глеб Борисович. — Сейчас узнаем, сколько намыли.
С Приходько пришли еще двое, но никто из них не заметил блеснувшего на сопке за узкой быстрой рекой солнечного зайчика от бинокля.
Поворочавшись, Стас ухватился за дырявое одеяло и натянул его на голову.
— Борода, — услышал он, — тут тебя спрашивают.
— Какого хрена надо? — рявкнул он, сбрасывая одеяло.
— Да тебя мужик какой-то… — испуганно проговорил худой невысокий бич. Стас встал.
— Который час? — хмуро поинтересовался он.
— Полдевятого, — отозвался кто-то, у кого были часы.
Бичи, как правило, позволить себе подобную роскошь не могли. Да и тот, кто сказал, наверное, уже пожалел об этом, ибо сегодня же его уговорят пропить их.
— Ни хрена себе… — Живя среди бичей довольно длительное время, Станислав поневоле стал выражаться их языком.
Поежившись, вышел из здания старого автовокзала. Около входа нервно ходил Белый. «Значит, что-то случилось», — понял Стаc.
— Нас узнали, — подтвердил его опасения Белый. — Куров, сучара, тебя срисовал где-то здесь, мне Ритка сказала. Им надо…
— Отойдем, — опасаясь, что их могут услышать, предложил Стаc.