Черная Луна

22
18
20
22
24
26
28
30

— А разве не страх привел вас сюда? — неожиданно ударил Виктор.

— Слушай, а что ты такой холодный? Будто вымерз изнутри, — тут же перескочил на другую тему Подседерцев.

Уловка не скрылась от Виктора, но он лишь чуть дрогнул уголками губ.

— Многие эксперименты пришлось проводить на себе. Очевидно, сказалось.

— А тот человек, о котором мы говорим?

— С такими способностями и знаниями он не мог долго оставаться в тени. Очевидно, он приобрел их в результате психотравмы. Он новичок в нашей сфере, и дай Бог, чтобы его не взяли под крылышко более опытные.

— Итак, ты его можешь установить, — как о решенном сказал Подседерцев. — Когда?

Виктор поставил чашку на стол. Встал, одернул светлые брюки.

— Результат вы узнаете завтра утром, Юрий Михайлович.

— А почему утром?

— Потому что наиболее благоприятное время для такой операции с двенадцати ночи до трех утра. — Виктор сунул в карман пачку сигарет. — Не заставляйте меня объяснять почему, иначе я буду вынужден прочитать лекцию по астрологии.

— Ладно, договорились. — Подседерцев встал. Ростом оказался намного выше и фигурой гораздо крупнее. — Со мной свяжетесь через Сергеева. — Так по давней чекистской традиции от собственного имени произвел себе псевдоним Ролдугин.

Он проводил Виктора до дверей, протянул широкую ладонь.

— Надеюсь, предупреждать не надо о том, что наш разговор… — начал он.

— Не беспокойтесь, никто о нем не узнает, — со странной улыбкой прервал его Виктор.

На том и простились. Подоплеку улыбки он узнал через пять минут, когда, удобно расположившись в кресле, закурил и стал анализировать прошедшую встречу. Только дошел до эпизода с угадыванием термоса на госпитальном столике, как в комнату заглянул «технарь».

— Что еще? — нехотя отвлекся от своих мыслей Подседерцев.

— Борис Михайлович, тут такое дело… — «Технарь» смущенно попереминался с ноги на ногу. — Ну, телись быстрее!

— Запись последнего эпизода… Когда вы вдвоем остались. Накрылась она, короче говоря.

— В каком смысле? — Подседерцев привстал от неожиданности. — Ты что, не записал ни хрена?