Алмазы Якутии

Между тем нарастающий рокот вертолета разросся до горизонта, а потом начал медленно слабеть, стягиваться к упорно парящей точке. Егор чуть приподнял голову – темные контуры машины маячили над лесом, поднимавшимся по противоположному склону оврага.

Его не заметили! Он готов был петь и танцевать. Вот только мешала больная рука, да голос ушел, как корень сосны в таежную почву.

Откуда взялся этот овраг? Наверное, старое пересохшее речное русло… Река высохла, и мощная таежная флора придвинулась к ее берегам.

Егор в который раз подивился закону природной восполнимости, как он называл чудо безостановочного воспроизводства. «Вот так и поверишь в бога», – думал Егор, разум которого не мог, как ни старался, охватить мир одновременно в целом и единичном. «Удерживать эти две крайности по плечу только богу», – решил он и прикрыл веки.

Рана саднила. Он лежал неподвижно, времени у него было навалом. Утро не принесло потепления, но, зарытый в снег, Егор не чувствовал холода. Вертолет мог вернуться в любой момент. Карагодин, возможно, захочет заново прочесать весь район.

И все-таки странно, что он не ощущает холода, – мелькнула у него чуткая мысль. Может, он засыпает, то есть замерзает? Егор открыл глаза, шевельнул здоровой рукой, потом ногами. Нет, он еще жив. Если бы не рана!

Он стал машинально двигать конечностями, чтобы не замерзнуть. Потом вспомнил о карабине. Повернул голову туда-сюда. Оружие, почти целиком врытое в снег, лежало в нескольких метрах слева. Виднелся только кончик ствола.

Патронов у него мало, продовольствия – две банки тушенки. Он может растянуть каждую банку раза на три. В лесу есть всяческий подножный корм вроде ягод, шишек и тому подобного… Спичек у него предостаточно. Но сколько ему идти? Где ближайшее жилье? Все равно какое – улус, изба, землянка. Кровь в ране резко пульсировала. Егор поморщился. Гул вертолета все удалялся, пока не слился с дрожанием морозного воздуха. Все равно надо было лежать… Карагодин мог вернуться.

Глава 9

Сколько прошло времени, прежде чем он сел в снегу, Егор не знал. Поднимался он медленно, осторожно, стараясь не разбередить рану. «Надо что-то делать с этим», – подумал он, глядя в распоротый рукав куртки.

Рану необходимо промыть. Он решил это сразу. Вот только сделать это было непросто. Он встал на ослабевшие ноги, направился к карабину. Поднял его, потряс. Потом окинул взглядом склон оврага. Да, подниматься придется долго.

Егор пересек овраг и стал подниматься. Используя карабин в качестве опоры.

Это оказалось, как он и предполагал, делом нелегким. Ноги проваливались в снег, подошвы скользили. Не удержавшись, он свалился. Вскрикнул от боли: упал на больную руку.

Снег запорошил дыру на рукаве. Но холод был даже приятен. Егор с усилием перевернулся на живот, потом подобрал под себя ноги, встал на четвереньки, опираясь одним локтем о землю, и, медленно сев, отдышался. Потом облокотился на карабин и тяжело поднялся.

Продолжил путь. На этот раз Егор ступал более осторожно и размеренно, не торопился. Но все равно скользил и еще пару раз падал. Наконец он добрался до ствола поваленной ели и сел отдохнуть, расположившись возле места слома. Он воткнул карабин в снег, снял рукавицы и грел дыханием покрасневшие заледеневшие пальцы.

Сначала они не поддавались. Потом стало возможным скупо двигать ими. Егор надел рукавицы, встал со ствола и продолжил подъем. Задыхаясь, он хватался за ветви стелющейся березы. Наконец выбрался из оврага. Огляделся. Достал из кармашка нож и срезал несколько молодых ветвей с невысокой лиственницы. Разделил их на две кучки. Из одной сложил костер. С больной рукой это заняло гораздо больше времени, чем обычно.

Достав из кармана оставшийся авиабилет, Егор поджег его и угнездил в кольце веток. Огонь принялся. Егор достал консервы. На коричнево-желтой этикетке значилось: «Тушенка говяжья, вес нетто четыреста граммов», дата изготовления, срок реализации – отпечатан черным, неотчетливо, произведена Олекминским мясокомбинатом.

Когда образовались угли, Егор вскрыл ножом банку. От банки пошел аппетитный запах человеческой пищи. Егор поставил ее на угли.

Над банкой разрасталось горячее облако мясного аромата. Егор втягивал его ноздрями. Жир начал закипать. Пустой желудок спазматически урчал. Егор вдруг почувствовал страшный голод.

На три раза, как он планировал, банку разделить не удастся. И не потому, что он был так голоден, а потому что Егору нужна была посудина.