– Конечно, – кивнул священник. – И Карнаухова, и Медведева, и Щеглова…
– Шваль, – почти без эмоций подвел итог мулла.
Снова замолотили по броне – еще сильнее.
– Скобцова тоже можно пригласить, – продолжил отец Василий. – Беззубый он, правда, но мужик неплохой, лишнего вешать не станет.
– Скажут – повесит, – все так же, почти без эмоций, обронил мулла.
– Да нам и вешать ничего не надо! – тихо засмеялся священник. – Столько всего натворили.
– Пустое, – отмахнулся мулла. – И не такие дела замазывали.
– Нам не замажут, – покачал головой священник. – Не та мы публика.
– Посмотрим, – пожал плечами мулла.
Брыкалов прокашлялся, и они дружно повернули головы. Подполковник уже надел свой китель с потерянными где-то в камышах звездами и сломанным пополам левым погоном.
– Я могу идти?
– Куда?! – дружно приподнялись со своих мест служители культов.
– Вы теперь в безопасности, – нервно произнес командир полка. – Я тоже. Пора своими делами заниматься.
– Не будет у тебя своих дел, Иса, – усмехнулся Исмаил. – Пока я здесь сижу.
– Ну так пошли! – с энтузиазмом предложил Брыкалов. – Чего мы ждем?
– Ничего, – покачал головой Исмаил. – Ничего мы не ждем, Иса. Мы просто выдерживаем паузу. Как в театре. Ферштейн?
Отец Василий глянул на Брыкалова и вдруг осознал, что они так его и не раскололи.
Относительная тишина длилась недолго. Рация пискнула, и Брыкалов схватил шлемофон.
– Да, Брыкалов! Я слушаю! Прием!
– Дай-ка мне, Василий Петрович, батюшку, – раздался из наушников глухой голос. – Прием!