– Что еще?! – в голосе Купона слышалось нетерпение.
– Карнаухов заинтересовался.
– Блин, братан! Ну, че ты мне гонишь?! – расстроенно двинулся на гаишника Купон. – Ты же знаешь, я с ФСБ дел не имею. И они ко мне никаких претензий…
– Они уже должны выехать, – неуверенно произнес офицер и на всякий случай отодвинулся.
– Ладно, и это утрясем, – немного расстроенно пообещал Купон. – Ты же меня знаешь. У меня и среди разведки нашей доблестной хорошие друзья есть.
От машин к кандальникам уже мчались парни с монтировками, пассатижами и зачем-то домкратом.
– Сереж, – покачал головой гаишник. – Не торопись. Я тебе как… – он явно не отваживался произнести слово «друг». – Я тебе как друг советую. Не спеши…
– Не переживай. Все будет нормалек.
Купон равнодушно отвернулся от офицера и подошел к «Фольксвагену».
– Что вы, как неживые?!
– Блин, Купон, кандалы расклепаны!
– Вам что, братаны, пожизненное повесили?! – захохотал бандит. – Это какой такой прокурор додумался?!
– Вон тот, – одновременно кивнули на Тимофеича Исмаил и отец Василий.
Фермер дернул кадыком и подался на полшага назад. Казалось, еще секунда, и он повернется и побежит, без оглядки, со всех ног. Но Купон только крякнул, махнул рукой и присел рядом с бревном.
– Монтировкой выверни, – посоветовал он. – Дай я сделаю! Всему вас надо учить!
Крепкие, накачанные парни вывернули крюки из бревна в пять минут. Затем еще раз осмотрели клепки на кандалах, покачали головами и потащили Исмаила и отца Василия в один из джипов.
– Эй, офицер! – крикнул священник гаишнику. – А что ты людям Карнаухова скажешь, когда они приедут?
Гаишник ответил взглядом побитой собаки. Все было ясно. Шакал, он и есть шакал – ни отваги, ни ответственности, ни офицерской чести. Отец Василий подобрал свою цепь и сел в джип – сопротивляться в его положении было бессмысленно, слишком неравны силы.
Колонна джипов стремительно набрала скорость, и вскоре и пост дорожно-патрульной службы вместе со своим трусливым и продажным личным составом, и Тимофеич со своим помощником, и его друг в погонах исчезли из вида.
Братва молчала. Молчал, как ни странно, даже Купон, хотя, казалось бы, ему есть что сказать этим двум бородатым святошам. Молчали и сами «святоши». Позади рабство, впереди неизвестность, а сейчас они просто набирались сил.