Исмаил кивнул.
– Хрен с ними! Здесь на трассе они стрелять не будут, тем более возле заправки.
– Какой заправки?
– Вот этой, – произнес мулла и резко сбросил скорость. – Давай, Мишаня, к рации! Пробуй выйти на свою ФСБ. Карнаухов, Хреногубов – кто угодно! Иначе нам все одно хана! А я пока нашу ласточку напою! – И полез наружу.
Священник подсел к рации, но он так давно не видел военной техники, что сразу разобраться не мог.
– Давайте я помогу, – подсел к нему Брыкалов.
Отец Василий оторопел.
– Не хочу, чтобы меня вместе с вами… это… – торопливо пояснил Брыкалов.
Священник понимающе кивнул головой. Только теперь до него дошло, почему, как только им стало по-настоящему «обжигать пятки», подполковник ни разу так и не попытался ничего предпринять для бегства. Похоже, недавно ими была пройдена какая-то невидимая постороннему глазу граница, после которой Кузьменко стал для командира полка еще опаснее, чем эти два бородатых придурка.
Брыкалов поднял брошенный Исмаилом шлемофон, вывернул его наизнанку, чтобы слышать происходящее вместе с попом из обоих наушников, сосредоточенно защелкал тумблерами, повернул ручку настройки, поймал какой-то писк, еще повертел настройку.
– Чайка, Чайка, как слышите? Прием, – сказал он.
– Я Чайка. Слышу хорошо. Прием, – хрипло прозвучало из наушника.
– Я подполковник Брыкалов. Соедините меня с Карнауховым.
– Брыка. Минутку.
Рация захрипела, и внезапно звук стал чистым и ясным.
– Карнаухов на связи, – послышался знакомый бас. – Брыкалов, это ты?
– Да, я. Олег Николаевич, меня везут в сторону Усть-Кудеяра, – быстро заговорил Брыкалов. – И я хотел бы добраться до вас живым.
– Вам угрожают?
– Не в этом дело. Кузьменко следует приказу Минобороны, а в данном случае этот приказ неприменим. Вы меня понимаете? Прием?
– Вы хотите сказать, захваченная военная техника не угрожает мирному населению? Прием?