— Понял, — приободрился Альберт, расчехляя видеокамеру. — Снимать лицо. Следить за реакцией. Не отвлекаться.
— Отойди чуть правее — там ракурс удобнее, — скомандовал Олег. — Приготовься — сейчас он сюда приедет.
— Почему он должен сюда приезжать?
— Потому что нам здесь удобнее: если контроль с улицы, мы — в мертвой зоне.
— Нет, это понятно! А вдруг он не захочет — сюда? Мы что — тут весь день торчать будем и ждать, когда он…
— Он захочет, — Олег выглянул во двор, наставил «ствол» на инвалида и, пересиливая музыку, воскликнул:
— Григорий Васильевич! Ау-у! Кати сюда, родной, — считаю до пяти. Не успеешь — стреляю. Раз… два…
Толхаев прикатил за дом на счете «четыре» — успел. В общем-то, Олегу и не обязательно было говорить ему «неприятный вешш» — печать катастрофической безысходности, застывшая на лице инвалида при виде незваных гостей, была красноречива сама по себе.
— Это какое-то недоразумение, — пробормотал Толхаев, оказавшись за углом. — Вы чьи, хлопцы?
— Все тайное становится явным, — загадочно обронил Олег. — Это — сын Коли Пручаева, которого ты, падла…
Дослушивать Толхаев не стал: его внезапно побелевшее лицо исказилось в отчаянной гримасе, натруженные руки непроизвольно рванули рычаги, резко разворачивая коляску вокруг своей оси.
— Стоять! — прошипел бывший чекист, хватая коляску за левое колесо и рывком подтаскивая ее ближе к стене. — Сюда, падла! К стенке! Стой, не дергайся — тут твое место… Снял?
— Снял, — растерянно кивнул Альберт.
— Видел?
— Видел.
— Вопросы?
— Нету вопросов, — Альберт отвел взгляд и мучительно покраснел — что делать дальше, он понятия не имел.
— Если ты не расскажешь, где нам найти твоего дружка — Марта, я буду вынужден тебя убить, — сообщил Олег, деловито навинчивая на ствол глушитель. — Только не говори мне, что ты не знаешь никакого Марта. Хорошо?
— Вы меня с кем-то путаете! — обреченно затряс щеками Толхаев. — Я ничего…
— Пук! — Олег ткнул инвалида глушителем под правое ребро и нажал на спусковой крючок.