Надя снова заплакала, будучи не в силах придумать что-нибудь правдоподобное. Она залепетала, что так получилось, что она любит Михаила, что она не хотела, что это не нарочно…
Услышав от Нади признание, как она пряталась в ванной, Михаил выдохнул с облегчением.
– Так, значит, ты была любовницей этого мужика? – спросил он.
Надя молча кивнула.
Михаил рассмеялся и поцеловал Надю в щеку. Надя, всхлипнув, обняла его, начала целовать и шептать всякие красивые слова.
– Ну, ну, успокойся, пожалуйста. – Михаил мягко отстранил Надю.
Ему нужно было спешить, чтобы посвятить ее в подробности своего плана.
Когда Надя услышала, что именно он хочет от нее, она пришла в полнейший ужас и отчаянно замотала головой:
– Нет, нет, ты что? Я боюсь!
Михаил щелчком отбросил окурок прочь, закурил новую сигарету и подумал, что, пожалуй, придется применить тяжелую артиллерию. Иначе нам удачи не видать.
Он обнял Надю за плечи, привлек ее к себе и нежно прошептал:
– Я люблю тебя, девочка моя.
Валерий пожелал счастливого пути шоферюге, докатившему его почти до дома, и направился к ларьку.
Последние несколько дней вышли такими нервными, что настоятельно требовалось восстановиться.
Полное восстановление сил происходит только после ста пятидесяти граммов водки и крепкого сна без визжащего будильника в конце.
Как бы там с кассетами ни получилось, а все равно отдых – первейшее дело, а то нервы и так уже ни к черту, а заботам пока конца не видно.
Неврастеникам же хорошо удаются только самоубийства, и больше ничего.
Валерий, подойдя к киоску, долго не думал. Он взял самой дорогой водяры, булку хлеба и пару банок паштета.
Колбаса в ларьке была подозрительная, и Валерий ее покупать не стал, решив не доставлять хозяйской шавке нежданной радости – пинка ей под хвост, а не вонючей колбаски.
Побросав в купленный здесь же пакет продукты и кассеты, Валерий пошел к дому, с каждым шагом ощущая наваливающуюся на него усталость.