– Когда уехала?
– Не помню… Ай, да не бей ты, я правда не помню – я задремал… Минут пятнадцать назад. Может… двадцать… Она… «Она сейчас должна вернуться», – готов был уже добавить Паша, но прикусил язык.
Однако Борисыч разбирался в ситуации не хуже него.
– Значит, она сейчас вернется. С ремонтниками, – пробормотал он себе под нос, – ну что ж… Имеет смысл подождать ее…
– А ты говорил, что мы опоздаем! – повернулся он к толстяку.
– Это ты говорил, что мы опоздаем… – раздался голос толстяка.
– Заткнись! Все равно – лучше было бы, если б мы ее сразу на месте перехватили. Бабки наверняка при ней…
– Да я ж не виноват! – взвился голос толстяка. – Меня менты задержали. Насчет Витька Циклопа расспрашивали. Которого гаишник застрелил вчера на дороге…
Паша уже мог дышать совсем почти свободно. Он отодвинулся немного от опасного Борисыча – и приподнялся на локтях.
– Что вы хотите от Саши? – спросил он.
Борисыч размышлял над чем-то. Он не сразу-то и расслышал Пашин вопрос.
– От кого?.. А, от этой шлюхи… Да ничего особенного. Бабки у нее есть. Много. Наши.
– Нет у нее денег, – заявил Паша.
– Как это?! – в один голос спросили Борисыч и толстяк.
– Так, – подтвердил Паша и, морщась от боли, передвинул свое тело, чтобы присесть поудобнее, – где бы она их держала? У нее ни сумки, ничего не было…
Борисыч и толстяк несколько минут ошарашенно молчали.
– Врет, – предположил толстяк и погладил клетчатое брюхо.
– Может быть, – отозвался Борисыч, – а может быть, и не врет. Вполне возможно, что она бабки куда-то заныкала. Спрятала…
– А вдруг она их и не снимала вовсе? – испуганно проговорил толстяк.
– Откуда я-то знаю! – раздраженно отлаял Борисыч. – Кто теперь скажет? Витька Циклоп знал, но… Но он теперь уже ничего никому не скажет… С-сука, сколько дерьма наделала…