Доктор бросил на него свирепый взгляд, потом отступил в сторону, пропуская Акли в дом.
В доме стояла жуткая тишина. Двое пожилых людей сидели на софе. Женщина плакала, мужчина выглядел оцепеневшим. Гостиная была тускло освещена, соседка Кэти Рид суетилась возле обеденного стола, что-то расставляя на нем, но к еде никто не притрагивался, она лежала на тарелках, поблескивая в скудном свете. В комнате до сих пор валялись осколки стекла, дерева, пластика – результат стрельбы, но, правда, полицейские забили фанерой окна, где были выбиты стекла.
Вид комнаты и связанные с ней ужасные воспоминания вызвали у Акли тошноту.
– Кэти, как ты думаешь, можно разбудить и поднять девочек? – спросил доктор. – Этот офицер утверждает, что ему надо срочно поговорить с ними.
– Неужели нельзя оставить их в покое… – начала миссис Рид повышенным тоном.
– Мне очень жаль, – извинился Акли, – но это необходимо. Может быть, мне понадобится только старшая. Кажется, Пу?
– Бин, – бросила Кэти, поднимаясь по лестнице, но вдруг внезапно повернулась.
– Вы были сегодня днем таким решительным, таким уверенным. И посмотрите, что случилось. Посмотрите, что вы сделали с этой семьей.
Акли не знал, что ответить ей. Он снова сглотнул слюну.
– У них была такая счастливая семья. Настоящая семья. Почему вы сделали с ними такое?
Акли опустил голову, уставившись на кончики ботинок. К нему подошел доктор.
– Вы тот самый человек, что был наверху?
– Да, – ответил Акли, в который раз сглатывая слюну. – Поверьте, я не хотел, чтобы так все получилось. – Но доктор смотрел на него, не веря ни единому слову.
Через несколько минут Кэти Рид спустилась по лестнице вместе с Бин. Лицо девочки припухло от сна, на ней была розовая ночная рубашка и тапочки, отороченные кроличьим мехом. Бин потирала кулачками глаза, но, увидев Акли, замерла неподвижно, ее фигурка буквально излучала страх. Кэти Рид подвела ее по ступенькам к Акли.
– Привет, – сказал Акли, придавая своему голосу бодрый тон. – Эй, мне очень жаль, что я разбудил тебя.
– Да оставьте вы свой тон, – буркнула миссис Рид. Акли не умел обращаться с детьми, как-то не доводилось ему делать этого. Но сейчас, глядя на девочку, на ее серьезное личико, бледную пуговку носа, большие, темные, вопрошающие глаза, на ее маленькие ручки, прижатые к груди, ему ужасно захотелось встать перед ней на колени, прижать к себе и молить о прощении. Кожа на ее шейке была такой мягкой.
– Меня зовут Джим, – вымолвил он. – Малышка, я хочу попросить тебя посмотреть фотографии.
– Ты собираешься застрелить меня? – спросила девочка.
Внезапная боль расколола Акли на тысячу кусков, и каждый из кусков ужасно болел.
– Нет, дорогая. Это был ужасный, жуткий несчастный случай. Я все бы отдал, чтобы его не произошло.