МОЛЕКУЛА-ПОПАДАНЕЦ

— Кому?

Девушка посмотрела на мальчишку-демиурга словно на привидение. Но затем её взгляд смягчился, и в нем проявилось сочувствие:

— Пытки свели тебя с ума. — И уже немного громче. — Изверги, так мучить мальчика, он еще ребенок!

Корсак хотел, что едкое ответить, но телега остановилась. К ним подскочил в кожаном переднике широкоплечий кузнец. Они принялся снимать оковы. Делал это грубо, причиняя дополнительную боль. Девушка даже вскрикнула, когда железо сорвало небольшой волдырь на косточке. Корсак даже ударил кузнеца, но взмах обессиленных с вывернутыми сухожилиями рук получился вялым, и он лишь слегка хлопнул кузнеца по космам. Пот свирепо посмотрел на дерзкого мальчишку, но отвечать не стал. Может даже счел это ниже своего достоинства.

Тем более и так впереди ждет костер… И нужно еще пройти по булыжникам сотню метров до эшафота. Девушка простонала, и встала на носочки, волдыри на пятках очень сильно горели. А вот Корсаков наоборот почти ничего не ощущал — словно был на протезах. Палачи видимо перестарались и сожгли на подошвах нервные окончания. Что же даже если и маслом смазывать пятки, все равно пытка жаровней имеет свой предел.

Корсака шатало, некогда мускулистый подросток превратился в скелет обтянутый израненной в кровоподтеках кожей. Но мальчишка-демиург упрямо шагал к эшафоту, стараясь держаться прямо.

Такое поведение вызвало невольное уважение толпы и оскорбительные крики притихли. Одна из женщин даже всплакнула:

— Он совсем еще мальчик. Пусть Римский папа проявит к нему милость.

Корсак не опускал глаза и держал, что, кстати, даже легче прямо голову. Вспомнил, что палач ухмыляясь приложил раскаленное железо к груди. И тогда Педро бесстрашно произнес:

— Лучше немного пострадать на Земле, чем вечность мучиться в преисподней!

И никого так и не выдал, выдержал все пытки это паж-партизан.

Самое трудное было взойти по ступенькам. Девушка поднималась первой, она сильно покраснела, из-за того что рубище почти целиком открывало её чудные, хоть и израненные кнутом ножки. Да и вырез на груди слишком широк. Виден несильный ожог от раскаленного кнута — все же графиню пытали с сбережением. Но все равно она чуть не упала поднимаясь по лестнице и помощник палача грубо удержал графину за плечи.

Тут девушка не выдержала и разревелась.

Корсак хотел презрительно плюнуть, но во рту сухо. В последние три дня ему не дали даже воды. Единственное, что оставалось делать, это приложить язык к сырой стене подземелья от чего становилось незначительно легче.

Усилием воли и надорванных мышц мальчишка-демиург преодолел лестницу быстрым рывком. Повернулся к толпе и крикнул на испанском:

— С нами Бог и мы сильны!

Его тут же дернули за плечи и голову, и стали привязывать цепями к столбу. Тоже самое делали и графиней. Теперь оставался только костер.

Но разумеет епископ в роскошной султанке не мог отказаться от исполнения ритуала, зачитывая обвинения:

— Графиня Мария дон Монсоро, что доказано судом и следствием приговорена к сожжению на костре за следующие преступления; участие в заговоре против короны с целью убийства его величества Филиппа Второго, в колдовстве и ворожбе, а также прелюбодеянии и сожительстве со свои слугой-пажом простолюдином и бастардом Педро.

По толпе прошел гул, послышался свист и посыпались оскорбления. Особенно в адрес графини.