37
Последние приготовления закончились. Студенты столпились вблизи микроавтобусов, ожидая команды. Покидать лагерь поисковому отряду было грустно. И оттого, что находок было с гулькин нос. И оттого, что не все возвращались домой.
Рубашников в сопровождении Маши напоследок прошелся по месту стоянки. Все прибрано, костровище заложено дерном. Мусор забрали с собой. Остались лишь вытоптанные десятками ног тропинки да колеи от тяжелых трейлеров. Но от этого никуда не денешься.
– Ходи, не ходи, – вздохнул профессор, – а отправляться надо. Многое здесь случилось за такое короткое время…
– Но мы же сюда еще вернемся? – В глазах девушки стояли слезы. – Мы же еще не закончили поиски!
– Обязательно вернемся, Машенька! Обязательно! – пообещал ей профессор, не очень-то веря самому себе. Когда еще университет найдет такие средства? Да и после гибели студента вообще могут прикрыть подобные выходы. По крайней мере, с ним, Рубашниковым, больше в экспедицию уже никого не пустят. Историк это отчетливо понимал и не строил никаких иллюзий. Просто не хотелось огорчать юную девочку.
– По машинам! – бодро скомандовал он, подходя к головному автобусу. – А я, как и полагается командиру, буду впереди на лихом коне.
Колонна неторопливо двинулась сначала по бездорожью, потом по проселочной дороге. Начальник поискового отряда поудобнее развалился на сиденье рядом с водителем, поставил подле себя дорожную сумку с провизией и термосом и приготовился к длительному путешествию. Позади него появилась светленькая голова Маши:
– Вениамин Михайлович! А можно один вопрос задать?
Тот благодушно улыбнулся: «Ну нигде от нее не скроешься!»
– Задавай, Машенька. Я слушаю.
Подобравшись поближе к его уху, девушка на ухабе столкнулась головой с его затылком:
– Простите, Вениамин Михайлович! Я не нарочно!
– Беречь надо свою голову, деточка. Она у тебя умненькая. Так чего спросить-то хотела?
Девушка понизила голос до шепота:
– Я про того парня хотела поговорить, с листовки, помните? Которую этот толстопузый майор привез?
Зашуршала бумага, и тонкая девичья рука протянула профессору сложенный вчетверо потрепанный лист. Рубашников мог бы и не заглядывать туда, он уже понял, о ком речь. Но Маша настаивала.
– Взгляните! Вы ведь тоже узнали его, правда? Не могли не узнать! Я же знаю, какая у вас хорошая память на лица!
Историк повертел в руках ориентировку с жирной надписью: «Внимание! Розыск!»
– Узнал, – признался он, покосясь на водителя, старательно объезжающего кочки и ямки.