— Вот из-за таких, как он, — он указал пальцем на безуспешно пытающегося остановить льющуюся из носа кровь Рамзана, — мы и терпим такие потери. Нельзя расслабляться ни в чем!
— Рамзан в Свердловске учился. Вот и нахватался.
— Ну и что? — возразил Ахмет. — я тоже в свое время МГУ кончал. Разве я когда-нибудь себе позволяю русские ругательства?
— Ну ладно, Ахмет. Погорячился и хватит, — примирительно сказал Вахит, — эй, Али, скоро ты там? На дороге находиться очень опасно. С утра я вроде шум вертолетов слышал. А здесь мы как на ладони.
— Билят, никак не получается… — донесся из-под джипа сдавленный голос Джабраила.
Вахит, да и все остальные не могли скрыть улыбки. Ахмет рассерженно зашагал к своей машине, наподдав по дороге большой булыжник, который стукнулся о полированную дверцу машины, оставив на ней изрядную вмятину.
Вахит бесшумно расхохотался, но быстро спрятал улыбку.
— Вы, ребята, хотя бы при Ахмете не ругайтесь. Знаете же — он человек серьезный. В следующий раз и пули не пожалеет.
Все закивали головами. Из-под джипа вылез расстроенный Джабраил:
— Все, подшипник полетел. А заменить нечем. Абана мат.
Ахмет вздохнул:
— Так, дело к двенадцати… Скоро намаз нужно совершать. Здесь оставаться больше нельзя. Придется машину просто убрать с дороги.
Солдаты вынули из джипа все ценные вещи — несколько «калашниковых», ручной пулемет М-59 и даже шмайссер времен Великой Отечественной войны, пару рюкзаков с провизией и канистру с бензином. Потом поднатужились, приподняли машину и сбросили ее с обрыва. Джип грузно ударился несколько раз о склон горы, потом покатился быстрее, и наконец, уперевшись в выступ скалы, остановился. Несколько секунд спустя раздался сильный взрыв.
— Бензин из бака вылить забыли, — сказал один из боевиков.
— Так, — скомандовал Ахмет, — быстро по машинам и вперед.
Через пятнадцать минут караван миновал горный перевал и остановился около узенькой тропинки, ведущей в густой лес.
Выйдя из машины, Ахмет достал компас и определил кибла — направление на Мекку, в сторону которой должны молиться все правоверные мусульмане. Все разулись, ополоснули водой из фляжек ступни и ладони и, достав небольшие коврики, преклонили колена.
— Бисмиллах, аль-Рахмат аль-Рахим, — нараспев произнес Ахмет. И остальные повторяли за ним слова первой суры Корана:
— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Хвала Аллаху — Господу миров, милостивому, милосердному, царю в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, кого Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших…
Намаз продолжался недолго — всего минут пятнадцать. Закончив чтение молитв, Ахмет поднялся со своего коврика и повернулся к своим спутникам: