— Не надо, пусть думает, что он — самый умный, — сказал Филя. — И учти, киллер — жилец соседнего номера, здесь, и мы его поводим. Обеспечь и у него хорошую слышимость… А еще лучше, позвони Сан Борисычу, мне неудобно отсюда, и скажи, что киллера мы можем брать в любую минуту. Если ты немного поможешь.
— Так, может, и заканчивать все проблемы на этом? — предложил Щербак, который был в курсе дела о «дуэли».
— А вот пусть Сан Борисыч и скажет. Место удобное. Отведем подальше и чисто заломаем. И вывезем, как кутенка, в багажнике. Моя машина — прямо напротив центрального входа.
— У меня и своя тут.
— Еще проще. Заедешь, если что, проходная ксива при себе?
Это они так называли свои прежние, муровские удостоверения, которые теперь использовали лишь в крайних ситуациях — по личной договоренности с начальником МУРа, генералом Яковлевым, дружившим с «Глорией», и когда удостоверение сотрудника ЧОПа действовало слабо.
— Всегда, — ответил Щербак.
— Вот и звони быстро. И — ко мне, а я пойду держать киллера в поле зрения, а то как бы еще не слинял.
Щербак перезвонил пять минут спустя. Турецкий дал добро. Но брать попросил чисто, чтоб ни скандалов и никаких следов не оставалось, и киллер не успел бы связаться с подельниками. При таких условиях — твердое «да». Если нет уверенности, можно погодить…
— Тогда вали сюда и встречай — только на расстоянии — возле аттракционов у Южного выхода. Там сейчас никого народу, зато много зелени. Ты его легко узнаешь. Он — светлый, длинноволосый, чуть повыше тебя будет, в коричневой куртке и такой же бейсболке. Мальчик не слабый, но, видно, не очень опытный, в «наружке» своей уже пару раз лажово прокололся, не его, видно, это дело. Но, клиент говорил: наглый и самоуверенный. Словом, берем…
— Будете уходить от него, не потеряйте, — на всякий случай предупредил Щербак. Бывали случаи, когда сыщики, чересчур увлекаясь «уходом от слежки», сами нечаянно теряли свои «хвосты».
— Постараемся… — И, вернувшись к Щербатенко, который усиленно изображал, что рассматривает образцы чего-то, выставленные неизвестно зачем на стенде, тихо предупредил: — Лепим туфту. Пошли потихоньку…
Они вышли из павильона, уже отошли подальше, и Филя нагнулся, чтобы поправить шнурок на ботинке. «Хвост» стоял у колонны павильона, рассматривая лепнину на потолке портика. Все отлично. И они неторопливо пошли в сторону площади Дружбы народов.
Филя удивлялся, насколько точно Щербатенко понимал его. Диалог они вели абсолютно пустой, но при этом многозначительный. Филя выступал от имени кредитора.
— Корней сказал, что даст без базара… Но, сам понимаешь, вынуть из дела такой чемоданчик — это потеря. Поэтому и процент будет, ну… — Филя словно прикинул, как будто что-то от него зависело. — Пятнадцать процентов.
— Бога побойтесь, оглоеды, — пробурчал, но довольно четко, Щербатый. — Мне ж не на срок, а перекрутиться.
— Это понятно, — не соглашался Филя. — Если б иначе, и процент был бы другой. А так — нормалек.
— А как скоро?
— А как сразу. Ты — маляву, тебе — банк.
— Куда мы идем? — шепотом спросил Щербатый.