— Ты погоди, погоди, не сбивай ненужными вопросами, все скажу, ничего не утаю, — остановил его генерал, который действительно все уже продумал едва ли не до мелочей. — Значит, — размышлял он вслух, — твои фуры и фуры Разумовского идут примерно из одного места и примерно одним маршрутом, так?
— Ну вообще-то… Только мои выходят на день раньше, это я от итальяшек знаю…
— Уже хорошо. Где твои чеченцы груз прячут? Контрабанду эту? — Хоть они и сидели в шумном кафе, Суконцев-старший не хотел рисковать лишний раз, называть вещи своими именами — контрабанда, и все. Докажи потом что-нибудь… — Где тайник, знаешь? Или просто в кузове везут, среди упаковок с основным грузом?
— Это я уточню, если надо. Не знаю…
— Ладно, оставим это пока. Теперь ты вот что мне обрисуй… Фуры по дороге вскрыть можно? И вот еще что: с ними связь-то хоть есть?
— Связь есть — это точно, спутниковые телефоны сам оплачивал. Вскрыть можно, конечно… Но там же ведь пломбы. Со снятой пломбой фуру ни за что не растаможить… А тогда и назад товар не увезешь. Одни, блин, убытки… Не знаю, может, кто так и делает, у меня до такого пока не доходило…
— Да? — язвительно спросил Суконцев-отец. — А жаль! А то бы знал уже все, что надо, на взрослого человека был бы похож! — Заметив, как болезненно дернулся сын, сказал более-менее добродушно: — Ладно, не куксись. Шучу. — И продолжил совсем другим, деловым, даже безразличным тоном: — Значит, так. Ты узнаешь все насчет своих фур: где они сейчас, можно ли связаться, если можно — пусть под каким-нибудь предлогом встанут, желательно в Косово, ну, к примеру, где-нибудь в районе Косовской Митровицы — поломка или что-нибудь вроде того… Самое крайнее — в Сербии, не доезжая венгерской границы, понял? В Суботице, что ли. Да так, чтобы не в чистом поле, а на какой-нибудь стоянке дальнобойщиков, чтобы в куче, чтобы не очень привлекать к себе внимание…И обязательно узнай у своих черных, где тайник, можешь даже объяснить им, для чего. И молись, Тоша, чтобы тайник был где-нибудь снаружи — в бензобаке, под поликом, только не в кузове. И чтобы твои чеченцы в дурь не поперли, стрелять не начали.
— Чего будет-то, пап? Так толком ничего и не сказал, а ведь обещал! Ну пап…
— Чего канючишь! Не в детсадик ходишь, взрослый мужик уже! Я слышал, даже замочил уже кого-то, проявил героизм, дурак безмозглый! Чего молчишь? Совестно? Или страшно?
— Страшно, пап… Какой по этой статье срок, а?..
— Типун тебе на язык!.. Ладно, не дрейфь. Может, еще и прорвемся, зря, что ли, у тебя отец на таком посту сидит?! Но учти: если прорвемся, как я задумал, — пятьдесят, а то и семьдесят процентов мои, если засыплемся — меня даже не упоминай, я ни при чем, понял? И не вздумай меня спросить, за что семьдесят процентов или почему именно семьдесят. Не спрашивай, если сам не понимаешь. За компенсацию морального ущерба, понял? Я генерал-майор милиции — и помогаю, выходит, наркоторговцам и убийцам. Да-да, убийцам, хотя речь идет по крайней мере об одном убийце, и этот убийца — мой сын… Мудила…
«Ни хрена себе аппетит! — думал Суконцев-младший. — Ладно, папаня, ругайся. Ты помоги только вот сейчас выпутаться, а там мы с тобой разберемся, кто подонок, а кто еще кто, папочка… гребаный…» А вслух спросил:
— Ну а сам-то ты чего сделаешь, пап? Пятьдесят процентов — бабки очень большие. Столько мои компаньоны, чернож… как ты говоришь, могут и не дать и скорее всего не дадут…
— Ишь ты, оживел, говнюк! — удивился отец. — Что, спрашиваешь, я для твоего спасения сделаю? А все то же: что ты узнаешь про свои фуры, я узнаю про фуры твоего учителя… Игоря Кирилловича… Ну не все, а кое-что конкретно: где они находятся и можно ли их будет тормознуть, пока они до той же венгерской границы не добрались. На сербской стороне, особенно в Косово, еще можно что-то сделать. А вот дальше — дальше вряд ли…
Идея его была и в самом деле хороша, может, еще и потому он до конца ею с Толиком не поделился: силами солнцевских, на которых у него недавно появился выход, перекинуть опасную контрабанду с Толиковой машины на машину Гранта. Он был уверен: даже если фуры будут досматривать в промежуточных пунктах — интерполовцам ведь надо проследить весь график, от начала до конца, от поставщика до получателя, — они у сына ничего не найдут. Таким образом, заодно он спасает и свою репутацию, и свое горе луковое — бестолкового сынка, от которого, увы, кроме неприятностей, ждать уже ничего не приходится. Ах, Тоша, Тоша, подумал он, в который раз почему-то назвав его тем именем, которым звал в детстве… А что при переброске груза может и не обойтись без стрельбы — ну что ж делать, таковы издержки предприятия. А иначе никак… Эх, жалко от таких бабок отказываться, а то навести бы ту же таможню и Интерпол на Гранта — и все, полный амбец этому павлину. Кирдык котенку, чтобы не гадил где ни попадя.
Но нет, конечно, он не дурак, чтобы бросаться такими деньжищами. Его план позволяет сделать умнее: он тормознет Грантовы фуры на таможне, на таможне же, пользуясь своими давними связями, извлечет из фур захоронку, и все. Пусть чеченцы трясут Гранта или своих сопровождающих — им с Толиком это будет по барабану. Они чисты, и никто не может их ни в чем заподозрить. Ну а уж как они поделят деньги от наркоты — это их с сыном проблема. Солнцевским надо дать? Надо. На таможне надо? Надо. Чеченцам? Посмотрим. Можно и не дать, и Гранта им подсунуть — он, дескать, хотел все себе прикарманить…Так что насчет семидесяти процентов он, конечно, хватанул, а вот треть — это очень даже реально…
Обдумывая свой план до мелочей, Семен Михайлович не раз потирал от удовольствия руки — так все у него удачно складывалось. Впрочем, он давно уже знал, что все самые гениальные операции — они в основе очень просты. Чем сложнее задумка, тем менее она осуществима, как бы удачна и остроумна ни была. Здесь же все получалось просто и ясно, и сорвать его замысел могла только какая-нибудь непредвиденная случайность. Вот почему он так взволновался сегодня, столкнувшись нос к носу с Грантом, который шел напрямую к шефу, и остановить его он уже был не в силах…
«Ах, если бы еще несколько часов! Арест-то на Грантовы фуры он устроил, а вот досмотр они должны были пройти только завтра. Одна радость, что по наводке Интерпола досмотр начался с Толиковых фур и у Толика, естественно, ничего не обнаружили, он чист. Но это же всего половина плана! Господи, сколько он уже денег ухлопал на эту затею. А если попробовать сейчас все ускорить — наверно, потребуется еще столько же… Черт бы его побрал, этого Гранта. Да и Толика, родную кровь, тоже…»
Игорь Кириллович ехал с Житной, и настроение у него было превосходное — хотелось бежать куда-то еще, что-то делать, что-то передвигать с места на место, что-то мять, железо какое-нибудь, что ли. Но куда бежать, какое железо мять?
Рабочий день уже закончился, и в здании его офиса было тихо, спокойно, словно и не бушевала за окнами до упора наполненная событиями московская жизнь.
ebooksa