— Хватит х…ней заниматься! Концерт потом по телевизору посмотришь, пойдем лучше выпьем — и, обернувшись к своим, представляет: — Это, братцы, Игорь Кириллович Разумовский, умнейший человек! В прошлом жулик, типа фарцовщик, расхититель социалистической собственности, а ныне бизнесмен и мой, пардон, консультант по некоторым… оперативным вопросам. Прошу любить и жаловать!
Все опять угодливо заржали — похоже, восприняли эти слова как очередную шутку шефа. Хотя, надо сказать, все тут, до последней буквы, было чистейшей правдой. Ну разве за исключением того, что я его консультант. Точнее было бы меня назвать его информатором и спонсором. Или стукачом и дойной коровой — это уж кому как нравится. Но о таких мелочах знает сравнительно небольшой круг людей, и пусть так оно и остается. Правда, один полковник из свиты Гуськова (коротко не знаком, а знать знаю, фамилия его Суконцев) царапнул меня шибко пронзительным взглядом — холуи завсегда вокруг конкурентов видят. Ну да это ничего, это мы переживем…
Собственно, далеко от зала мы не ушли — тут же, чуть ли не за сценой конференц-зала, был еще один зал — банкетный, где стояли накрытые столы. Здесь же гужевались уже выступившие артисты. Гусь с ходу направился к Долли Ласариной, давней моей приятельнице, не сводя глаз с ее пышного тела, выползавшего из рискованно декольтированного платья, как паста из тюбика. Нагнулся, ловко чмокнул ее в молочную железу, за что был игриво же потрепан по макушке: «Орел у нас Владимир Андреевич, ух орел! Вся бы наша милиция такая была!» Тут же обретались уже многие чины управления. Кого-то из них я знал, кого-то еще нет. Во всяком случае, того генерала, который, расталкивая всех, кинулся к Гусю, я видел впервые.
— Ба, Леня! — вальяжно протянул ему руку Гусь. — Какими судьбами!
Незнакомый мне генерал как-то нервно дернул лицом, улыбкой на улыбку не ответил.
— А то ты не знаешь, — сказал он довольно, как мне показалось, угрюмо. — Как мы с тобой договаривались, специально вот прилетел, чтобы с тобой повидаться.
— Ну молодец, молодец, — все с той же хамоватой вальяжностью прервал его Гуськов. — Бумаги привез?
— Да как же к тебе — и без бумаг! — так же хмуро отозвался тот.
— Ну и молодец! — все с той же едва улавливаемой издевкой одобрил Гусь. — Ладно, давай погодим пока о делах, праздник ведь. Пойдем-ка сначала выпьем, а? Не против?
В процессе этого разговора мы все, гуськовская свита, стояли у него за спиной, почтительно ожидая, когда освободившийся хозяин знаком даст понять, что мы должны делать дальше.
— Кто это? — услышал я полузадушенный шепот рядом с собой.
— Это Стеценко, начальник Хабаровского УВД, — ответил упорно все это время сверливший меня взглядом полковник Суконцев. Все, сука, знает. Ну что ж, не зря я с тобой, дядя, и так давно уж настороже.
— А… — протянул спрашивавший так, будто ему все сразу стало ясно. Мне же, однако, ясно пока ничего не было.
Гулянка быстро набирала обороты, чему, впрочем, я нисколько не удивился — это дело в нашей стране обычное. Несколько насторожился я, лишь обнаружив, что оба генерала — и Гусь, и хабаровский Стеценко, — говоря что-то друг другу на ухо, выкатились из зала — наверно, чтобы где-то уединиться. При этом, похоже, они и на ходу решали какие-то проблемы, касавшиеся лишь их двоих. У меня, если честно, это вызвало что-то вроде уважения: надо же какие служаки — ради дела даже про пьянку забыли!
Слава богу, пока никто еще не лез лобызаться и никто не уговаривал выпить еще по одной — все-таки гулянка носила полуофициальный характер, и свои предпочитали кучковаться со своими. Впрочем, как пить в не вполне дружественной компании, я обучен давным-давно, на заре своей чекистской юности, поэтому голова у меня была свежей, а взгляд не замыливался, был цепким до самого конца. Тем не менее возвращение генералов я таки проглядел — отвлекло зрелище братания с ГУБОПом разбитных эстрадных красавиц вроде Бабкиной. Ну и их, артистов, понять можно: не хочешь видеть у себя «маски-шоу» — обзаведись друзьями среди героев нужного ведомства…
Вернулись мои генералы так же дружно, как и отбыли. Но имелись в этой занимательной картинке и некоторые отличия: во-первых, с руки хабаровского генерала на руку Гуся перекочевала пухлая барсетка, замеченная мною еще раньше (я посмеялся было про себя: надо же, раньше на доклад в столицу с кейсами приезжали, а теперь достаточно и «пидораски», как зовут урки эту кокетливую сумочку для мужчин; ну что в этот своеобразный бумажник может влезть? Дискета?). Во-вторых, Гусь теперь был еще веселее, а хабаровчанин еще угрюмее, хотя, как я понял по каким-то поздравительным выкрикам из толпы, дело у них сладилось. Хабаровчанина хлопали по плечу, поздравляли с чем-то, он кивал в ответ, а сам так остервенело налегал на водочку, словно вливал ее в себя, торопясь заглушить, залить какое-то горе. Наш же, московский, по всему судя, накачивался с радости — эффект был тот же самый. Хотя и не во всем. Хабаровского в конце концов вывел, крепко держа под руку, ясный, как стекло, молодой порученец, приехавший вместе со Стеценко и ждавший своего звездного часа до поры до времени где-то на подступах к банкетному залу. А Гусь, обведя шумное застолье крепко залитым, но все еще орлиным взором, остановил его почему-то на моей персоне.
— А скажи, Игорек, — обратился он ко мне задумчиво через весь стол. — А не западло ли тебе будет отвести товарища генерала посс…?
Ах ты ж, сука! Чего-то подобного я ждал с самого начала и все же прозевал. Один ноль в пользу лампасника… Однако ж дело есть дело, господа.
— Никак нет, товарищ генерал, не западло! — бойко отбарабанил я. — Хорошему человеку почему не оказать посильную помощь!
— Помощь?! Я те дам помощь! — вскинулся Гусь. — Услугу! Понял? Услугу! — И заржал: — Честь, можно сказать, я тебе оказываю!
ebooksa