В этот момент у адвоката в кармане ожил мобильный телефон. Звонил Турецкий.
— Хорошо, что я тебя нашел, — сказал Александр Борисович. — Я ищу Цыганкова и нигде не могу найти этого субчика, кажется, он от меня прячется. Ты что-нибудь знаешь про него?
— Да, — сказал Гордеев.
— Ага, кажется, я понял. Если он сейчас рядом с тобой, скажи «нет».
— Нет, — сказал Гордеев.
— Хорошо. Постарайся привезти его ко мне на Большую Дмитровку. Будем брать подписку о невыезде.
— Скажите, Цыганков, — Гордеев на каком-то наитии повернулся к хозяину «Березки», — много вы были должны Максакову?
Цыганков побледнел и ничего не ответил.
— Понимаете, я ведь не следователь, я — адвокат, пытающийся защитить своего клиента. Мне казалось, что вы заинтересованы в моей деятельности. А мне, то есть Столбову, может помочь лишь установление истины. Вы понимаете?
— Он сказал мне, что уничтожил расписку, — пробормотал Цыганков. — И я ему поверил…
— Кто? Максаков?!
Цыганков кивнул, и в глазах у него Гордеев уловил зловещие огоньки. Вот уж странный человек. Непонятный и даже какой-то мутноватый. Кто знает, такой может в самом деле зарезать. В случае крайней необходимости. Хотя в случае крайней необходимости, подумал вдруг Гордеев, я и сам недавно готов был человека прихлопнуть, — он вспомнил двух подонков, что напали на них с Женей во дворе у Турецкого. Как там, кстати, Женя, где она? Ладно, это все потом, вернемся к Цыганкову. Человек он безусловно странный. Содержит какое-то подозрительное заведение. Оперирует большими суммами, не всегда своими, как выясняется. И к Кате он ведь странно относится, так, может, он и приревновал к Максакову? Не зря же, наверно, и Турецкий сейчас позвонил…
— Двадцать пять тысяч, — сказал вдруг Цыганков.
Они вышли на улицу, и Гордеев показал рукой на машину. Цыганков послушно отправился к ней.
— Двадцать пять тысяч долларов? — уточнил Гордеев.
Цыганков пожал плечами: мол, а чего же еще? Не итальянских же лир.
— Неужели у такого серьезного человека, как вы, нет таких денег?
— В жизни всякое случается, знаете ли. Вот и у меня вышла неприятная история, а с наличностью в тот момент было не очень. Максаков выручил.
Выяснилось следующее. Цыганков действительно брал в долг у Максакова на «развитие клуба», как он выразился. Что конкретно за этим стояло, он Гордееву объяснить отказался, но важно здесь было другое. Деньги эти он получил за две недели до убийства Максакова, свидетелей тому не было, и даже более, за несколько дней до смерти Максаков в приватном разговоре сообщил Цыганкову, что расписку его сжег, потому что не сомневается в его деловых и человеческих качествах, а расписка эта все равно была фиговым листком, не заверенным у нотариуса. Короче, в суд с такой не пойдешь.
Эти новые сведения принципиально меняли ситуацию. Почему Турецкий стал подозревать Цыганкова, адвокат не знал, то ли у Турецкого появились какие-то дополнительные факты, то ли он полагался на свою интуицию, сейчас это было неважно. Однако Цыганков сам признавал, что был должен покойному бизнесмену большую сумму денег и что расписка, об этом свидетельствующая, была уничтожена. Все это вполне могло оказаться прямым мотивом к убийству Максакова. Однако странно, более чем странно! Зачем же тогда Цыганков сам это признал, если, по его словам, свидетелей этой ситуации не было вовсе? Получается, что он сам на себя настучал. С какой целью? Просто случайно проболтался? Да быть такого не может!
ebooksa